Книга Правдивый ложью - Валерий Елманов

В конце концов, главное, чтоб знал толк в своем деле, а, судя по двум наброскам-эскизам, которые «не тот Микеланджело» успел сделать, талант у парня имелся. Алеху моего он набросал на листе мастерски – сразу чувствовалась опытная рука.

Выпить он был и впрямь не дурак – разило от него изрядно, да и в разговоре со мной несколько раз восхищенно упомянул про высокое качество русских напитков.

Но я махнул рукой и на это. Правильно говорил наш баснописец: «По мне, уж лучше пей, да дело разумей».

Но самомнение у него было о-го-го. Перед уходом он еще раз, презрительно усмехнувшись, выразил свое недоумение тем, что Алеха привез вместе с ним еще троих, тогда как его одного за глаза.

Наглец.

Нет, не так – вдвойне наглец, поскольку сразу после него я пообщался еще с одним живописцем, и звали его… Питер Пауль Рюбенс.

Несколько смущала одна гласная буковка в начале фамилии, которая была не совсем та. Хотя, может, ее заменили потом, да и то только в России – любят у нас коверкать иноземные фамилии и имена.

Правда, нашел его Алеха в Италии, а знаменитый в будущем живописец вроде был фламандцем, но ведь Питер Пауль. Или я путаю и того самого Рубенса звали иначе?

Поинтересовавшись, чем занимался его отец, удалось выяснить, что никакого отношения к живописи тот не имеет. Уже легче. Вдобавок в Италии Рубенс, как я решил называть его, не мудрствуя лукаво – так привычнее, – находился только для изучения творений Микеланджело (но не этого, что приехал, а Буонарроти), Леонардо да Винчи, Тициана, Веронезе, Корреджо, а также памятников античности.

Совсем хорошо.

Получалось, либо передо мной папа будущей знаменитости, либо он сам.

Вот это удача!

С двумя остальными, можно сказать, тоже изрядно повезло.

О стоящем передо мной совсем молодом парне – лет двадцати пяти, не больше – Франсе Хальсе краем уха слышал даже не столь великий знаток живописи, как я.

Что же до второго Франса, но Снейдерса, чья фамилия мне ничего не говорила, то он был ценен уже хотя бы одним тем, что, как вполголоса заметил Алеха, Франс еще на корабле тесно сдружился с Рубенсом. Вдвоем им здесь первое время будет далеко не так тоскливо.

– Считай, что первую свою награду ты заработал на одних только художниках, – заявил я Алехе, процитировав:

Ну а я уж тут как тут —

Награжу тебя за труд:

Кузнецам дано заданье —

Орден к завтрему скуют!..[43]—

И подивился: – И как только ты ухитрился их всех уговорить?

– Внедрял в жизнь твои инструкции, – невозмутимо пожал плечами он. – Сам же говорил мне перед отъездом сделать основной упор на то, что у нас им будет предоставлена абсолютная свобода в творчестве, а они на нее падкие, не хотят по заказу. – Добавив: – Ну и комплиментов кучу отвесил. Мол, слава твоя докатилась до нас, вот мы и приехали прямо за тобой, как за лучшим из лучших…

Понятно. В точности по Филатову:

Чем, тоскуя да хандря,

Жисть расходовать зазря,—

Может, сплаваешь со мною

До расейского царя?..[44]

Но день еще не закончился, и подарки продолжали сыпаться на меня, как из рога изобилия, – пошли мастера.

Про всех рассказывать долго, но на Захарии, как мы тут же переименовали Захариуса Янсена, остановлюсь чуть подробнее.

Был он совсем молодой, на вид нет и двадцати, хотя он уверял, что идет двадцать первый, но пускай.

Пока мы с ним общались, я путем наводящих вопросов успел выяснить кое-что любопытное.

Оказывается, юноша тогда в Амстердаме не зря озирался по сторонам – на то имелись весьма важные причины, и первая из них это то, что подзорные трубы, которые он предложил Алехе, собственность не его, а мастера-учителя, у которого он работал.

Алеха не знал, что мастер отсутствует, а вместо него за прилавком подмастерье, так что принял заказ сам Захарий, да и сделал он их сам, вот только любая его работа принадлежала, согласно голландским законам, его хозяину.

Словом, парня, можно сказать, застукали с поличным, но он ухитрился удрать, а так как ловить ему в Голландии без соответствующего диплома было нечего, являться же без него на глаза матери с отцом, проживавшим в Антверпене, стыдно, он и принял решение бежать.

Попутно выяснилось и еще кое-что. Оказывается, его хозяин вообще не умел делать подзорных труб, да и сам Янсен этим никогда не занимался.

– А вот этого и я не знал, – заметил переводивший Алеха, – да и не до того было. Мне ж до него в четырех лавчонках отказали, его пятой была, потому я особо и не раздумывал, лишь бы согласился. То-то я так долго объяснял, чего хочу. Думал, это он балда тупая или цену набивает, а оказывается, парень только врубался. – И, удивленно вертя в руках одну из подзорных труб, присвистнул: – Ничего себе, сразу как сообразил.

Что до чеканов новых монет и устройства станков монетного двора, то тут Захарий повинился, что несколько преувеличил свои возможности, поскольку…

Короче, представление обо всем этом Янсен имел, но и только. Однако, возможно из опасения, что выгонят, сразу же заверил: ему представляется это настолько простым, что если бы можно было поглядеть на процесс, то…

– Поглядишь, – кивнул я, прикинув, что прямо сейчас и отправлю бойкого паренька на «стажировку». Нет, не на местный монетный двор – чему он здесь научится, – а к полякам, благо что ребята из «Золотого колеса» еще не уехали. Вот и пусть катит с ними, а уж там они его как-нибудь пристроят.

Написать записку – дело недолгое. Отправить парня в сопровождении Медовика на подворье Баруха – тоже.

Относительно остальных мастеров решение было однозначным – всех в Кострому. Сгодятся нам с царевичем и два стеклодува, которые, кстати, тоже совсем юные, едва за двадцать перевалило, и прочие.

– А почему в Кострому-то? – поинтересовался Алеха, когда мой кабинет покинул последний из приглашенных.

– Потому, что тут слишком опасно, – пояснил кратко. – А мне надо, чтоб ты меня заменил, если со мной что-то случится.

– А чего с тобой может случиться? – удивился Алеха, и я спохватился – он же пока еще не в курсе происходящего, значит, надо все объяснять.

– Ну если меня все-таки убьют в Серпухове, – начал я, – то ты…

– Чего сделают?! – вытаращил глаза Алеха.

– Убьют, – равнодушно пожал плечами я и… принялся рассказывать дальше.

Глава 13Полудобровольный выезд

Последний день был суматошный, как оно и водится перед отъездом.