Книга Байки служивых людей - Александр Новиков

Нет у революции конца!

Трибуна рукоплещет и скандирует «Браво!» уходящему к Певческому мосту оркестровому полку. И только Павлов притворно хмурится: он-то слышит, какие слова поют его подчиненные, отойдя от трибуны на безопасное расстояние, а потом и сам, лихо сплюнув, затягивает:

– Как нас эта площадь зае...ла!

Как давно пора попить винца?!!

Байки про дальний поход

До перестройки возможность побывать за границей была у очень ограниченного количества военных оркестров. Ну, естественно, валютные ансамбли песни и пляски ездили. Те, кто дислоцировался в ГДР, Польше, Венгрии, на Кубе или Монголии – тоже, понятное дело. Штабные оркестры округов иногда выезжали на фестивали. Но вот чтобы простой оркестр, да еще и в страну развитого капитализма – фигушки! Хотя нет, у морских оркестров такая возможность время от времени появлялась.

Каждое военно-морское училище рано или поздно отправляло своих курсантов на практику в дальние походы. Программа этих походов зависела от многого. И иногда планировались заходы в иностранные порты. Вот тут-то и требовалось наличие оркестра, ибо без официальной торжественной части обойтись было невозможно.

За такие походы начальники оркестров бились не на шутку. Ради них они вписывали в состав оркестра всевозможных нужных людей, как из базы флота, так и из своего военно-музыкального начальства. Интрига и подкуп президентов, наговоры и сауны с особистами – в ход шло все. Но я расскажу вам историю, как наш скромный оркестр безо всяких проблем, интриг и борьбы взял да и уплыл в Ирландию.

* * *

Шел конец августа Наш дирижер был в отпуске, впрочем, как и большинство «сундуков». За старшего оставили старшину-флейтиста Пашку Лобанова – рыжего смешливого «сундука». Мы вовсю шлялись в самоходы, ездили в Питер, гуляли с местными девицами и чувствовали себя прекрасно. Службы было мало – у курсантов каникулы, на жмуров неурожай, короче, все тихо-спокойно.

И вот как-то играю я «переход на обед», стучу себе что-то среднее между джазовыми экзерцисами Джо Морелло и строчкой из Устава, озаглавленной «Строевой марш», как вдруг ко мне быстрым шагом направляется дежурный по училищу, кап-два Мясников.

Ничего приятного я от этого не ждал. Во-первых, как и большинство офицеров, Мясников страдал манией величия. Он был абсолютно уверен в собственном музыкальном таланте. Поэтому пел под наш аккомпанемент на всех вечерах и смотрах художественной самодеятельности. То есть думал, что пел.

Во-вторых, он ненавидел всех, кто сомневался в его талантах, то есть всех без исключения музыкантов и тех людей, кто по случайности, в отличие от него, имел музыкальный слух.

И, в-третьих, именно я как-то раз в электричке, по дороге в увольнение, на весь вагон передразнивал этого самого Мясникова: у кап-два был презабавнейший дефект речи. Он произносил «г» вместо «р» Не знаю, почему меня это так смешило, но когда он командовал каким-нибудь разводом караула или делал доклад перед строем, меня просто шатало – я ронял барабанные палочки и нагибался, чтобы никто не видел, как я хохочу.

– Гавняйсь! – кричал он тонким голосом. – Смигна! Гавнение на сегедину!

Именно это я и изображал перед благодарными слушателями в поезде, а он, оказывается, сидел напротив «по гражданке»* и тихо страдал. Когда мы вышли на Балтийском вокзале, он так же тихо передал меня патрулю, утверждая, что я нанес ему оскорбление действием. Начальник потом очень смеялся, объявляя мне пять нарядов вне очереди.

* В гражданской одежде.

И вот теперь он подходил ко мне, близоруко щурясь. Я на всякий случай вытянулся, не переставая отбивать марш (теперь уже строго по Уставу).

– Вольно... – прокричал он, морщась от грохота. – Где начальник огкестга?

– В отпуске, товарищ капитан второго ранга! – проорал я.

– А стагшина?

– Там же, товарищ капитан второго ранга!

– Кто стагший? – ему приходилось вопить мне прямо в ухо.

Я хотел было назвать Пашку, но вовремя вспомнил, что Лобанов под утро приволокся к нам в дупелину пьяный, и теперь отсыпается в каптерке.

– Старший матрос Барковский! – прокричал я.

– А где он?

– Обеспечивает переход на обед, товарищ капитан второго ранга!

Мясников внимательно оглядел плац и посмотрел на меня, как на идиота:

– И где же?!

Я в этот момент оборвал свое талантливое соло, поскольку последний курсант благополучно заполз на камбуз. Поэтому кап-два провопил свой последний вопрос в полной тишине. Стоящие на другом конце плаца офицеры удивленно на него посмотрели.

– Кто? – тихо переспросил я.

– Ну этот ваш... стагший матгос?! – явно закипая от моей тупости, прошипел кап-два.

Я скосил глаза на свои погоны и скромно улыбнулся:

– Здесь. Это я.

Мясников смерил меня злобным взглядом:

– Немедленно газыщите вашего командига! Послезавтга огкестг уходит в дальний поход в Игландию.

– Кто уходит? – невинно переспросил я.

Кап-два был готов убить меня, но взял себя в руки и процедил, явно подбирая слова без буквы «р»:

– Ваш коллектив.

– Прошу прощения, товарищ капитан второго ранга, я не понял – «в дальний поход» куда?

– В Игландию, чегт бы тебя побгал!!! Немедленно доложи начальству, идиот!!! – трясясь, заорал Мясников.

Я решил перестать валять ваньку, тем более что эта новость меня просто ошеломила, и немедленно чесанул в команду. Через пять минут оркестр стоял на ушах. Как так? Мы – и сразу в Ирландию?! А это вообще где? И где найти нашего летеху? А как всех собрать? А что делать вообще, и с бухим Лобановым в частности? Я бросился звонить нашему старшине, который совершенно точно был в городе, несмотря на отпуск.

На мой захлебывающийся доклад Лысый ответил кратко:

– Не ори, жопа! Через час буду.

И правда, через час он был в команде. А поздним вечером появился и начальник, несмотря на то что он совершенно точно отдыхал в это время в Пятигорске. А на следующее утро, попирая все географические правила и объективные трудности с билетами, притащились все остальные. А потом даже Лобанов пришел в себя – так заманчива была перспектива.

Весь день мы заполняли анкеты и дрожали от страха. Выяснилось, что вместо нас должен был поехать совсем другой коллектив, несмотря на то что это была штурманская практика курсантов именно нашего училища. Но что-то там не срослось, и в спешном порядке пришлось собирать в дальнюю дорогу нас. К вечеру меня вызвали в Особый отдел.

– Ну что?.. – ласково и неопределенно спросил меня румяный майор.

– А что? – переспросил я, готовясь к самому худшему.