Книга Царьградская пленница - Александр Волков

– Чуть-чуть, – потупился юноша. – В Царьграде не до того было, а по дороге матушка и дед Ондрей меня немного вразумили.

– А ты хотел бы выучиться читать по-гречески?

– Ох, как бы хотел, отче! – не удержался от восклицания Зоря.

– Ну, видно, придется нам от славянского языка перейти к греческому, – добродушно молвил монах.

Дело у них пошло быстро. Оно облегчалось тем, что Зоря знал наизусть первый и многие другие псалмы Давида. Поэтому греческие слова он запоминал с изумительной быстротой. Видя успехи своего ученика, Геронтий предрекал ему будущее по книжной части.

– Твоя доля, Иувеналий, – говорил инок, – не молотком по железу стучать, а списывать священные книги, а может быть, и более того сочинять летописи. Нужны, ох как нужны нам грамотеи на Руси! Ведь еще прозябает она во мраке языческого невежества. Мню я, надобно о тебе князю Ярославу довести. Он тебя к делу приспособит.

Но Зоря страшно смутился и просил Геронтия не делать этого.

Оружейник ошибался насчет истинных чувств сына, но материнское сердце трудно обмануть. Глядя на грустно лицо Неждана, наблюдая его непрестанную упорную работу в мастерской, Софья думала: «Вишь как старается. И все для Светланки. Слеп мой муженек, думает, парень забыл любовь. А она у него только крепче становится…

И настроение Софьи начало понемногу меняться. Светлана – девушка из простой семьи, скромная, трудолюбивая – стала Софье казаться подходящей подругой жизни для сына.

Были у нее и другие соображения.

Если бы Неждан женился на Светлане, тогда Зоря и Надя стали бы близкими родственниками, и сам митрополит не разрешил бы им обвенчаться.

Однажды воскресным утром в отсутствие Пересвета Софья ласково сказала сыну:

– Вон Зоря собирается в Черторый. Пошел бы и ты с ним, проведал Стоюна и Ольгу.

Но в глазах матери Неждан прочел совсем другое: ему разрешалось повидать Светлану. Юноша немного смутился, но твердо ответил:

– Я бате обещал целый год не бывать в Черторые. И слово свое не порушу.

– Ты же ездил в Царьград с Зорей и Светланой.

– То было совсем другое, – возразил Неждан.

И на том разговор кончился.

Но юноша понял, что в выборе суженой мать теперь на его стороне, и это очень его обрадовало.

Софья выложила свои планы мужу. Рассказала и о разговоре с сыном, и о том, как тот строго держит свое обещание.

Увлеченный мыслью сделать Зорю членом своей семьи, старик решил одним ударом разрубить завязавшийся узел. Призвав сына и пытливо глядя ему в лицо, Пересвет спросил:

– Все еще любишь Светланку? Признавайся, как на духу![132]

– Люблю, батя! – честно ответил Неждан, не опуская глаз перед отцом.

– Так забудь об этом. Она не для тебя.

– Почему, батя?

– Она тебе скоро родная будет. Я отдам за Зорю Надьку.

Если бы судак, высунув голову из лунки, заговорил человеческим голосом, Неждан был бы менее поражен.

А оружейник продолжал:

– Но ты об этом Зорьке ни единого слова. Дай нерушимую клятву!

– Даю, батя! – пролепетал растерявшийся Неждан.

Глубокая грусть овладела юношей. Но причины ее не мог понять Зоря, как ни допрашивал он друга. Неждан упорно отмалчивался.

Прошло три месяца, наступила весна. И все нелады между семьями Пересвета и Стоюна неожиданно покончила Надежда. Она убежала из дому и тайно обвенчалась с княжьим гриднем[133]Милославом. Все было замышлено и совершено Надеждой со свойственной ей хитростью и так ловко, что родители узнали о случившемся только в вечер после венчания.

Через месяц была отпразднована и свадьба Неждана и Светланы. Две семьи породнились, хотя и не так, как хотел старик Пересвет. Но скоро он смирился с этим и полюбил Светлану, как родную дочь.

Монах Геронтий рассказал все-таки князю Ярославу о талантливом грамотее Иувеналии, что под светским именем Зори трудился по оружейному делу. Князь обрадовался: он повсюду выискивал грамотных людей, которых еще так мало было на Руси.

Княжеским повелением, к великому огорчению Пересвета и тайной радости Зори, юноша был призван ко двору и зачислен в списатели книг под начало боярина Добромысла.

К этому времени Зоря, не прекращавший занятий с Геронтием, свободно читал, писал и говорил по-гречески. Такой эрудит[134]оказался настоящей находкой для Добромысла, озабоченного пополнением княжеской вивлиофики. Бессмысленно было бы посадить такого знатока за переписку славянских книг, и боярин поручил Зоре переводить греческих классиков.

Пытливый ум Зори обогатился множеством новых понятий. Практика перевода сделала его литературный язык богатым и гибким. Не останавливаясь на полпути, Зоря принялся изучать латынь. В латинской грамматике было много общего с греческой, были в этих языках и общие корни, и потому Зоря постиг латынь за год с небольшим.

Аппетит приходит во время еды. Овладев древними языками, Зоря принялся за новые. Сделать это было тем легче, что в Киеве, одном из мировых центров торговли, жило много иноземцев. Зоря выучил немецкий, французский, польский. Давно известно, что чем больше знаешь иностранных языков, тем быстрее дается изучение следующих.

Зоря сделался одним из образованнейших людей своей эпохи. Семейная жизнь его сложилась счастливо. Только после замужества Надежды он узнал о планах старого оружейника и сердечно порадовался, что они не сбылись. Зоря нашел себе суженую по сердцу. Отец с матерью жили под его кровом и нянчили внучат.

Глава третьяПоследний бой печенегов

В 1036 году Ярослав сделался, по выражению летописца, «самовластцем» Русской земли. Случилось это после того, как его честолюбивый брат Мстислав умер, разболевшись после охоты.

Ярослав стал единоличным правителем огромного государства, по праву занявшего одно из первых мест среди великих держав того времени.

Двор Ярослава вел оживленную дипломатическую деятельность, немало посольств отправлялось за границу. Не раз случалось входить в состав таких посольств и Зоре – знатоку многих языков.

Еще одно важное событие в жизни Киевской Руси произошло в том же 1036 году – сокрушительный разгром печенежских орд.

Ярослав Мудрый отправился в Новгород – утвердить там на княжение своего сына Владимира. Новгородцы – народ упорный и не очень считающийся с волей князей, и потому Ярослав пошел туда с большой дружиной.

Печенеги, узнав это, сочли время благоприятным для нападения на Киев.