Книга Киллер навсегда - Андрей Кивинов

«Газель» шла в полном соответствии с 58-м маршрутом, вот только остановки проскакивала, не обращая внимания на толпившихся там пассажиров. Локтионов смотрел в окно и думал, что вряд ли кто-нибудь из них запомнит номер; разве что водитель, удивленный появлением неожиданного конкурента, да что с этого толку? «Уазик» держался впереди, иногда сторонился, пропускал микроавтобус, отставал на пару сотен метров и – быстро догонял. В руках одного из парней Локтионов заметил включенную радиостанцию. Оружием, как и прежде, никто не сверкал.

На перекрестке навстречу «Газели» шагнул гаишник. Молодой сержант, с белой портупеей и значком, но без жезла, жестом приказал остановиться. Водитель автобуса напрягся лишь на секунду, тут же справился с собой, остановился и терпеливо ждал, поглядывая в зеркало, пока гаишник подойдет. «Уазик» проскочил мимо, рация в руках «пассажира» оповестила:

– Спокойно, ждем.

«Вот он, шанс», – подумал Локтионов и тут же понял, что ничего не получится. Гаишник с набитым продуктами пакетом в руках был явно безоружен, одинок и к подвигам не готов. Сменился с дежурства и ловит попутку. Даже если начать шуметь, быстро врубится в ситуацию и изобразит, что ничего не понял. А если и встрянет, что толку? Испугаются формы? Вряд ли…

Гаишник открыл дверь, посмотрел в салон, потом на водителя:

– Эк я удачно! До цирка подбросишь?

– Какие вопросы!

Сержант устроился на сиденье, громыхнул бутылками в пакете, сбил на затылок фуражку и всю дорогу без перерыва болтал, рассчитывая, наверное, анекдотами и заплесневелыми байками расплатиться за проезд. Водитель слушал, иногда поддакивал, а Локтионов смотрел на их шеи и затылки и ненавидел обоих.

У цирка сержант, как и обещал, вышел, на прощание звонко хлопнув по ладони водителя. Автобус покатился дальше, миновал несколько улиц и остановился возле одноэтажного кирпичного здания с решетками на окнах, длинного и мрачного.

– Мы приехали, директор, – сказал шофер, останавливая «Газель» у входа и выключая мотор. – Мешочек не забудь. Не нам же за тобой тащить?

Локтионов неожиданно проявил твердость.

– Вам надо – вы и несите, – сказал он, не прикасаясь к поклаже и спрыгивая на землю.

– Чудак человек, – вполне добродушно пробормотал водитель, а один из парней крепко взял Локтионова под руку.

В доме их ждали. Не успели подойти к дверям, как они распахнулись, и кто-то, в темноте едва различимый, поторопил:

– Шевелитесь, кони педальные!

Через все здание проходил коридор, по обе стороны которого тускло блестели запертые металлические двери, а в конце располагался спуск в подвал, прикрытый калиткой из железных прутьев.

– Нам вниз, – подсказал провожатый, и Локтионов послушно сделал сто двадцать шагов, дождался, пока отопрут навесной замок, и молча сошел по ступеням.

Сознание у него как будто отключилось.

– А ты ничего, держишься, – сказали ему в спину. – Помню, третьего дня сюда одного фирмача привезли, так он еще по дороге обделался.

И реплики, и декорации отдавали дешевым спектаклем. Героическая драма на сцене Дома культуры работников быта.

– Чего встал?

Локтионова подтолкнули в спину, и он оказался в ярко освещенной комнате с голыми цементными стенами, выщербленным полом, который рассекал сточный желоб, и жутковатого вида острым крюком, закрепленным под самым потолком. В одном углу стоял прикрученный к полу металлический стул с подлокотниками, в другом, на куче грязного тряпья, буднично лежал свернутый поливальный шланг.

– Садись, дорогой.

Локтионов сел, и его ловко привязали к подлокотникам.

Был бы у него пистолет – он бы застрелился. Но пистолета не было, а откусить язык, чтобы умереть от потери крови по методу ниндзя, он не мог. Сидел и ждал, о будущем думать не хотелось.

Кто, за что? Он ничего не понимал. Может, попугают и отпустят? Вряд ли. Им нужны деньги? Конечно, он отдаст все. Или почти все. Глупо не попытаться утаить хотя бы часть, если будет возможность. Да только кто ему даст такую возможность?..

А может, это те, о ком предупреждал убийца? Боевики Ларисы? Тогда – все. Никакими деньгами не откупишься. Разве что… Есть шанс, что она поручила дело рядовым исполнителям, а сама ждет результата в другом, куда более комфортабельном месте. Люди всегда люди, бандиты низшего звена зарабатывают не такие большие деньги, чтобы отказаться от взятки…

* * *

Локтионов попытался рассмотреть циферблат, но не смог, видел только кончик минутной стрелки, а скоро и она пропала из поля зрения, и стало совсем тоскливо. Ему казалось, что самое главное сейчас – это узнать точное время. Сколько он в подвале? Час, два? Чего они ждут? Приезда кого-то из руководства или благо, им спешить некуда, таким вот нехитрым способом доводят клиента до кондиции? И сколько еще ждать?

Посмотрев в потолок, Эдуард Анатольевич зацепился взглядом за крюк, очень живо представил себя висящим на нем и почувствовал дурноту.

Довольно быстро пиджак его оказался безнадежно испорченным, а там и новая напасть подкатила, в туалет срочно потребовалось, и, сколько ни кричал Локтионов, никто не удосужился сопроводить его в заведение с удобствами.

Ожидание длилось два с половиной часа, и эти сто пятьдесят минут были самыми плохими в жизни Эдуарда Анатольевича. Знай он, чем кончится его эпопея с заказным убийством, предупреди его кто-нибудь в раннем детстве о том, что придется пережить ближе к старости, – и кастрировал бы он сам себя ржавым топором сразу, как только услышал бы такое предсказание…

На одной из стен подземелья, среди разноцветной проводки, была закреплена простенькая видеокамера, которая давала изображение на доисторический черно-белый монитор. Филин и Лариса сидели перед экраном, пили кофе и, перебрасываясь редкими фразами, следили за мучениями Локтионова.

– Сильно виноват, – констатировал Филин. – Можно говорить. Послать мальчиков?

– Нет, я хочу сама.

– Опасно.

– Не переживай. При любом раскладе он никогда никому не пожалуется. Хотя ты прав. Пошли кого-нибудь посмышленее.

Смышленых оказалось двое. Подобная роль выпадала им не впервой. Первое время возбуждало, наполняло и переполняло чувством собственной значимости, потом привыкли, и даже лица тех, кого приходилось допрашивать, потихоньку стирались из памяти. Дело свое они знали, так что до крайностей, до крюка под потолком или паяльника, доходило редко. Справлялись словами, усиленными парой затрещин. Ничего сложного.

Им всегда предлагали деньги. Они бы, может, и взяли, зарплата рядового бандита и вправду невелика, но помнили о видеокамере и только вздыхали, оценивая названные суммы.

Прав был Актер, когда говорил, что Локтионов расколется от одного удара в брюхо. Тут и удара не потребовалось: через пять минут, осознав, что торг неуместен, выдал он всю подноготную.