Книга Ахиллесова пята - Александр Надеждин

– А что значит не дешевая? – не меняя профиль на фас, спросил Василий Иванович.

– Ну... штуки полторы евро в месяц отдает как минимум, – уверенно ответил Гелий Петрович и, увидев перед собой уже, наконец, фас, добавил: – Мы все прикинули. Престижность района, категорию дома, количество комнат.

– Кто же это вам, интересно, доложил про количество комнат?

– Консьержка.

– Да? Что-то в отчетике вашем, недельной давности, об этом почему-то ни словечка.

Минаев потупил взор:

– Мы туда вчера еще раз ходили. Повторно.

Ахаян удивленно поднял вверх правую бровь и выразительным тоном констатировал:

– И повторно без санкции.

– Вы же вчера вылетали, Василь Иваныч. Когда санкцию было получать? У кого? – Чувствующий одновременно и свою вину, и свою правоту парижский резидент снова поднял взгляд на буравящего его глазами начальника. – Нам же надо было как-то дополнительно проверить, действительно она съезжает или нет. Времени-то в обрез.

– Ну и как, проверили? – едко спросил тот.

– Проверили, съезжает.

– А в ее квартиру теперь, значит, кто? Словак-аллерголог? Как его там, Взбздличка? Консьержке примочки делать? – Ахаян посмотрел на Иванова, который, сдерживая улыбку, напряг желваки и слегка дернул ушами.

– Да нет, – ответствовал за него по-прежнему Минаев. – Аллерголог, после того как узнал, какой там метраж, передумал. Не по карману. Будет дальше искать.

– Ну-ну. Искатели! – прибывшее начальство оглядело по очереди уже весь присутствующий в машине оперсостав. – В другое время да в другой ситуации я б вас так взгрел...

– Я их и так уже взгрел, – поспешно вставил отвечающий за весь остальной состав резидент, но тут же отвел в сторону глаза.

Прибывшее начальство громко откашлялось и, вздохнув, произнесло:

– Ладно. Теперь о «Мармоне». Вернее, о том, что там ему еще удалось узнать на этой гулянке. Он, я надеюсь, на ней соизволил поприсутствовать.

– Да, конечно, – быстро ответил Минаев. – Вчера с ним была проведена очередная встреча. Подробный отчет уже тоже готов.

– Отчеты ваши мы дома читать будем. А здесь давайте-ка устно.

Резидент, после некоторой паузы, перевел взгляд на сидящего перед ним оперработника и коротко передал тому поступившую сверху команду:

– Олег!

Олег, снова бросив быстрый взгляд в зеркало заднего вида, начал:

– Значит, так...

– Стоп, – тут же прервал его Ахаян. – А ну-ка притормози.

– Где, прямо здесь? – переспросил Иванов.

– Здесь, здесь.

Водитель включил правый «поворотник» и плавно нажал на тормоз. Они только что проехали пересечение авеню генерала Леклерка с улицей Бельвю и остановились сразу за пешеходным переходом, как раз напротив какого-то непонятного и весьма унылого десятиэтажного параллелепипеда казенного вида, напоминающего чем-то типовое здание московских АТС эпохи позднего социализма. Впереди, на расстоянии нескольких сотен метров, снова показалась Сена, которая, сделав чуть ниже свой очередной загиб и плавно обогнув западную оконечность района Булонь-Бийанкур, теперь устремилась строго вверх, на север.

Не поняв причин остановки, Минаев и Бутко немного недоуменно переглянулись, Иванов же вопросительно посмотрел на Ахаяна.

Ахаян, едва заметно усмехнувшись, пояснил:

– Водитель не должен отвлекаться разговорами. А посему небольшая рокировочка. Михаил Альбертович, – он слегка хлопнул Бутко по плечу, – ... пше прашем за штурвал. Гелий Петрович – на место штурмана. А вы, молодой человек, – Ахаян, обращаясь уже к Иванову, сделал вежливый приглашающий жест в сторону соседнего с ним заднего сиденья, – сюда, на почетное место.

После завершения «рокировочки» машина снова тронулась и через несколько минут, миновав Севрский мост, выскочила за городскую черту и по ухоженной автостраде понеслась в западном направлении.

– Ну, хлопчик, гутарь, – немного вальяжно откинувшись назад на своем сиденье, Ахаян устремил внимательный прищур на несколько скованно чувствующего себя рядом с ним Иванова.

Иванов вздохнул:

– Ну... короче говоря, самое главное, удалось выяснить то, что «Матрена» действительно уезжает из Парижа, действительно в Нью-Йорк и действительно трансатлантическим лайнером «Королева Елизавета-2». Отправление из Саутгемптона...

– ...семнадцатого ноября, в понедельник, в пять часов вечера. Прибытие в Нью-Йорк – в воскресенье, двадцать третьего, в семь тридцать утра, – немного монотонным голосом закончил за него прибывший из Центра начальник.

– А откуда вы?.. – Докладывающий оперработник бросил быстрый взгляд на сидящего на переднем сиденье резидента и тут же снова перевел его на Ахаяна.

– Вопрос немножко праздный, – на губах Василия Ивановича мелькнула чуточку насмешливая улыбка. – Ты лучше давай-ка рассказывай, откуда ты.

– «Матрена» сама при всех торжественно объявила. А потом еще билет показывала. «Мармон» его тоже видел. Все как положено. – Олег, наморщив лоб, продолжил, как человек, извлекающий из глубин памяти сведения, сложенные там в отдельную особую ячейку. – Туристическая компания «Кьюнард», каюта класса «Квинс Грил Ультра Делюкс», номер 8209, «шлюпочная» палуба.

– Что это еще за «шлюпочная» палуба?

– Я точно не знаю. Так в билете было написано – «Боут дек»[41].

Ахаян снова улыбнулся:

– Со слов своего «Мармона» все запомнил?

– Ну да.

– Никак шахматы помогли.

– Ну... – Иванов снова бросил мимолетный взгляд в сторону внешне никак не прореагировавшего на последнюю прозвучавшую фразу Минаева и неопределенно пожал плечами.

О любви Василия Ивановича к шахматам было известно почти всем его подчиненным как в «лесу», то есть в Центре, так и в «поле», то бишь в резидентурах, базирующихся в странах континентальной Западной и Южной Европы, и поэтому в кругу этих людей мудрая древняя игра, с одной стороны, пользовалась весьма большим, по крайней мере внешним, уважением, даже пиететом (точно таким же, каким в более высоких сферах в разное время пользовался, скажем, теннис или продолжает пользоваться дзюдо), а с другой стороны, зачастую становилась предметом различных добродушных, а иногда и достаточно язвительных шуточек и анекдотов. Сам Василий Иванович об этой ситуации тоже прекрасно знал и относился к ней с обычно несвойственным начальству его уровня и ранга юмором. В другой раз и в других обстоятельствах он, может быть, и не отказался бы развить тему шахмат и их благотворного влияния на интеллект и прочие способности человека, но сейчас предпочел вернуться к основному предмету разговора и встречи: