Книга Дракон Фануил - Дэниел Худ

Виеску явно опешил, он покачал головой с таким видом, словно чего-нибудь недопонял.

— Вы сказали — кровь девственницы, иерарх?

— Ладно, неважно. Она просила у вас только сантракт?

Виеску закивал головой, показывая, что иерарх попал наконец-то в точку. На этот раз он вообще гораздо охотнее шел на контакт, и Лайам задумался — а чем, собственно, это вызвано?

— А как принимают сантракт?

— Растолченным в порошок, иерарх, — мгновенно отозвался аптекарь. — Его разводят в вине или сидре, чтобы заглушить неприятный привкус. Но я ей ничего такого не продавал! — быстро добавил он. Во взгляде Виеску промелькнуло секундное колебание. Он словно хотел было что-то добавить, но передумал. Лайам выждал пару мгновений, потом, разочаровавшись, продолжил.

— И она хотела получить эту траву, чтобы прервать свою беременность, так?

Виеску снова кивнул.

— Должно быть, она очень глубоко закоснела во грехе, мастер аптекарь. Очень глубоко.

Лайам постарался придать вескость своим словам и вложить в них столько благочестия, сколько только могло исходить от сановного жреца из Торквея. При этом Лайаму казалось, что выглядит он по-дурацки, словно принимает участие в плохом пародийном спектакле студенческих лет. Однако Виеску, по-видимому, так не считал.

Аптекарь попытался было что-то сказать, сбился, умолк и пристально вгляделся в лицо Лайама, словно надеясь найти там какой-то отклик. Лайам постарался придать своему лицу бесстрастное выражение, надеясь, что аптекарь отыщет в нем то, чего ждет. Но, очевидно, чаяния аптекаря не сбылись, и Виеску ограничился тем, что произнес:

— Да, иерарх, очень глубоко. — И замолчал.

— А вы сами знаете эту женщину?

— Нет, иерарх, — твердо ответил Виеску. Так твердо, что Лайам понял, что он лжет. — Я ни когда прежде ее не встречал.

Тут по улицам города разнесся звук рога, и Виеску встревожено засуетился:

— Процессия! Иерарх, мне пора идти, если я не хочу опоздать! Я приношу вам свои извинения.

Лайам отстраненно взмахнул рукой, хотя в глубине души он был совершенно взбешен. Аптекарь явно готов был вот-вот сказать ему нечто важное, и тут этот рог! Глядя, как Виеску торопливо снимает испачканный фартук, Лайам мысленно выругался. Ведь он почти вывернул этого сморчка наизнанку! Осталось лишь чуть нажать.

— Мне нужно подняться наверх, чтобы переодеться, — сказал аптекарь, вешая фартук на крючок, и ткнул пальцем в сторону потолка. — А вы разве не должны приготовиться к шествию, иерарх?

— Я освобожден от исполнения ритуалов на время этого праздника, — пояснил Лайам и мысленно поздравил себя с тем, что заранее продумал этот ответ. — Я буду на храмовой службе, конечно, но дело, с которым меня прислали, имеет исключительное значение.

— Не сомневаюсь. Но мне, однако, следует приготовиться.

Лайам понял, что пора уходить.

— Конечно-конечно. А можем ли мы поговорить с вами попозже?

— Боюсь, я уже сказал все, что мог, иерарх.

— Ну что ж… Тогда мне пора.

Лайам повернулся и двинулся к выходу, но, уже взявшись за дверную ручку, остановился.

— Мастер Виеску, — сказал он и дружелюбно улыбнулся, хотя ему сейчас больше всего на свете хотелось схватить этого сморчка за ворот и трясти до тех пор, пока тот не выложит все. — Мои молитвы будут всегда с вами.

Хотя аптекарь ожидал и не этого, так пристально вглядываясь в лицо Лайама минуту назад, но эти слова все-таки определенно пришлись к месту. Угрюмая физиономия Виеску смягчилась, и он кивнул.

— Спасибо, иерарх, — произнес он внезапно осевшим голосом.

— Возможно, мастер Виеску, вы согласитесь оказать мне две небольшие услуги, — решился рискнуть Лайам. Я буду вам очень обязан, если вы, встретив женщину, о которой мы говорили, не станете упоминать обо мне. А еще я прошу вас во время шествия за меня помолиться.

— Я недостоин, — отозвался Виеску, уткнувшись взглядом в пол.

Лайам невольно опешил — что бы это могло означать?

— А кто из нас, смертных, достоин? И все-таки я буду очень вам признателен, если вы выполните обе мои просьбы.

— Как вам будет угодно, — пробормотал Виеску и быстро вышел.

Лайам на миг задержался в пустом помещении, размышляя о странном поведении аптекаря. Повторившийся зон рога вывел его из задумчивости, и Лайам покинул аптеку.

На этот раз песня рога звучала вдвое дольше, и Лайам заметил, что все уличные прохожие двигаются в одном направлении. Лайам решил, что они поспешают к месту сбора процессии, и двинулся следом. В конце концов, он ведь сказал Виеску, что примет участие в храмовой службе.

Обычно центральная площадь Саузварка кишела людьми, которые либо что-то продавали и покупали, либо праздно глазели на бродячих артистов — жонглеров, клоунов и музыкантов. Завзятые голубятники гоняли над площадью своих птиц, нацеливая их на стаи соперников. Стаи сшибались в воздухе, и сильная стая увлекала с собой более слабую. Лайам никогда не уставал наблюдать за этой игрой и просто не мог упустить случая полюбоваться, хотя бы недолго, на раскованный полет голубей.

Квадратная каменная туша тюрьмы и выходящий фасадом на западную сторону площади массивный дворец герцога с внушительной колоннадой, как правило, никого не смущали, и большую часть дня у разбросанных по остальным сторонам площади кабачков, лавочек и закусочных дела шли довольно бойко.

Но сегодня никаких голубиных стай над площадью не вилось, равно как не было тут и голубятников, управляющих своим пернатым воинством с помощью свиста и пронзительных воплей.

Сегодня площадь казалась менее шумной и деятельной, хотя она и была заполнена людьми, и все новые люди спешили к ней по прилегающим улочкам и переулкам. Явно чего-то ожидающие сотни принаряженных горожан вели себя на удивление тихо.

То аккуратно раздвигая людей, то ловко проскальзывая между ними — благо, телосложение позволяло, — Лайам попытался протиснуться к центру площади. Но там толпа оказалась такой плотной, что Лайаму сделалось неуютно, и он принялся из нее выбираться, что и делал достаточно долго, пока наконец не добрался до двух этажного питейного заведения. Там не было никого, и его шаги прозвучали в пустом помещении особенно гулко.

Весь персонал заведения собрался на галерейке второго этажа, благоговейно глазея на редкое зрелище. Лайам, поднявшись по лестнице, вежливо кашлянул. Хозяин кабачка обернулся в ярости, но, увидев дорогой наряд посетителя, сдержал свое раздражение.

— О, мой лорд! — залебезил он. Вы хотите оказать нам любезность и вместе с нами посмотреть на процессию? Не угодно ли будет присесть вот здесь?

Хозяин выгнал из-за одного из расположенных вплотную к бортику галереи столиков группку служанок и слуг и усадил туда Лайама, игнорируя угрюмые взгляды своих работников.