Книга Небесная милиция - Петр Завертаев

— Не убивал! — воскликнул Заморокин. — Матерью клянусь! Чем угодно! Этим клянусь! — Заморокин в порыве отчаянья кивнул вниз, на свои плейбойские трусы. — Не знаю я, где этот твой чертов Дудкин! Чтоб его разорвало!

Коля был в замешательстве.

Рубен с интересом слушавший разговор, стоя на коленях, повернул голову в полоборота и сказал Коле:

— Слышь, друг! Не знает он, где твой кореш. Правда, не знает. У меня на такие вещи глаз наметанный. Давай разойдемся по-хорошему. Ты все что надо спросил, дай теперь нам работу закончить.

— Заткнись! — одернул его Коля.

Но Рубен не унимался.

— Слышь, если убивать его будешь, дай сначала нам дело сделать, потом убивай сколько хочешь. Как друга тебя прошу, Багси-джан!

— Сказал заткнись! — огрызнулся Коля.

Рубен с тяжелым вздохом отвернулся к стене.

— Слушай, Багси, — подал голос Заморокин. — Ну сам рассуди, зачем мне его убивать? Какой смысл? Мы с вами обо всем тогда договорились. Его отвезли в… гостиницу, поили, кормили, ни в чем ему не отказывали. А потом он просто исчез! Как испарился. И спросить не у кого! Два человека, которые его караулили тоже исчезли. Зачем мне его убивать?

— Ты тоже заткнись! — приказал Заморокину Коля.

Он стоял посреди комнатки с двумя пистолетами в руках и думал, что ему делать дальше.

Рубен слегка повернул голову в сторону Сергея.

«По счету три» — беззвучно прошептали его губы.

После того, как Заморокин ушел за кулисы, Болек и Лелек продолжили живо обсуждать конкурсанток. Разговор их напоминал спор игроков на ипподроме перед тем, как сделать ставки. При этом названия «ипостасей» напоминали диковинные клички лошадей: номер «шестой» — Свобода, номер «одиннадцатый» — Радость, номер «четырнадцатый» — Раскрепощенность. Номер «пятый» была слишком тощей и постоянно спотыкалась, у такой на дистанции не было шансов, зато номер «тринадцатый» была хороша во всех отношениях, это сразу чувствовалось по тому, как она не могла устоять на месте и постоянно перебирала ногами, словно рвалась в бой. Волк в разговоре не участвовал, какое-то время он молча разглядывал сцену, словно не замечая, что на ней уже никого нет. Потом молча встал из-за стола и направился в сторону туалета.

Просторный туалет, отделанный кафелем в голубых тонах и благоухающий, как влажный тропический лес, показался Волку уютным. Возвращаться в зал он не торопился. Тщательно вымыл руки, после чего задержался перед зеркалом, оценивая, как сидит на нем недавно купленный по настоянию Ивана темносерый костюм. В повседневной жизни Волк обходился кожаной курткой, но Заморокин, старый пижон, требовал, чтобы в особых, как он выражался случаях, его окружали люди в галстуках. Кривая усмешка сделала обезображенное шрамом лицо Волка еще более ассиметричным. Краем глаза он заметил, как сзади открылась дверь кабинки и из нее вышел человек. Волк моментально узнал его. Это был журналист, которого привезли вместе с курьером от Бека, тот, что оказался потом подполковником РУОПа.

Волк прикрыл лицо рукой и наклонился к зеркалу, сделав вид, что исследует что-то в области своего носа. Журналист даже не взглянул на него. Напевая себе под нос, он быстро вымыл руки и ушел.

«Обложили» — мелькнуло в голове у Волка.

Из кобуры под мышкой он достал пистолет, проверил обойму, сунул пистолет за ремень и вышел в зал. Встав у стены, он быстро осмотрел зал, столик за столиком. Кроме журналиста-подполковника, беседовавшего с какой-то девицей, Волк увидел еще несколько человек типично РУОПовской внешности. Он посмотрел на свой столик. Лелек и Болек продолжали безмятежно болтать друг с другом. Лелек, словно почувствовав на себе тяжелый взгляд Волка, повернул голову в его сторону. Волк сделал ему незаметный знак рукой, приказывая подойти. Лелек быстро понял, что что-то случилось. Улыбка сползла с его лица. Он встал из-за стола и оглядываясь по сторонам пошел через зал к Волку.

— Обложили, — негромко сообщил ему Волк. — В зале РУОП.

— Где?! — ужаснулся Лелек и попытался оглянуться.

— Не оглядывайся! — цыкнул на него Волк. — Я сейчас пойду к Ивану. Вы оставайтесь на месте. Сидите спокойно. Если начнется заваруха, поднимите в зале побольше шуму и прорывайтесь к нам. Понял?

Лелек сглотнул слюну и кивнул.

— Ага.

— Что, ага?! Повтори, — сказал Волк.

— Поднять в зале побольше шуму и прорываться к вам, — повторил Лелек. — Да ты не волнуйся, шумнем как надо! В первый раз, что ли!

— Иди! — сказал Волк, поморщившись.

Лелек развернулся и быстро зашагал обратно к столику.

Придерживая пистолет под полой пиджака и не спуская глаз с журналиста, Волк бочком тронулся вдоль стены по направлению к ступенькам, ведущим за кулисы.

При любом резком движении любого человека в зале Волк готов был стрелять. Но, к счастью, никто не обратил на него внимания. Зрители вели себя как ни в чем ни бывало. Он беспрепятственно пробрался в темный коридор за кулисами. Коридор был пуст. Откуда-то из дальнего конца доносился гул женских голосов и смех. Ничего подозрительного. Он двинулся на голоса, дошел до двери, обклеенной звездами из фольги, с табличкой «Гримерная». Резко распахнул дверь. У Волка зарябило в глазах от блестящих одежд и множества обнаженных женских грудей. Тут же раздались возмущенные крики: «В чем дело?!», «Закройте дверь!», «Хам!»

На крики Волк не обратил ни малейшего внимания, он спокойно перебирал глазами одну вопящую конкурсантку за другой, пока не дошел до номера «восьмого». «Загадка мэтра Версаче» сидела на длинном табурете и подкрашивала губы. Букета лилий ни у нее, ни рядом с ней не было.

Волк закрыл дверь. Стало понятно, что его опередили. Заморокин попался.

Волк огляделся и увидел по соседству с гримеркой малоприметную дверь без таблички. Он подошел. Еще раз огляделся и приложил ухо к двери.

«Ну сам рассуди, зачем мне его убивать? — услышал он голос своего шефа. — Какой смысл? Мы с вами обо всем тогда договорились. Его отвезли в… гостиницу, поили, кормили, ни в чем ему не отказывали. А потом он просто исчез! Как испарился. И спросить не у кого! Два человека, которые его караулили тоже исчезли. Зачем мне его убивать?»

«Ты тоже заткнись!» — резко оборвал Заморокина молодой голос, который показался Волку знакомым.

Волк достал пистолет и взвел курок.

«Раз, два, три» — просчитал он про себя.

Коля так и не понял, что случилось. Он стоял в центре комнаты, с двумя пистолетами в руках. Заморокин у своей колонны, не останавливаясь, твердил про то, что не знает, где Дудкин. Коля ему, разумеется, не верил. Ситуация складывалась так, что его нужно было отвязывать и увозить отсюда в пустующий склад, присмотренный накануне. Коля уже сделал шаг к колонне, но тут одновременно сразу с двух сторон произошло нечто совсем неожиданное. На долю секунды Коле показалось, что он превратился в курицу, и два его глаза видят совершенно разные картинки. Справа Рубен и Сергей, как по команде, резко вскочили на ноги и диким криком бросились на Колю. А слева с адским грохотом разлетелась в щепки дверь и в комнату ворвался огромный человек с перекошенным лицом и с пистолетом в руках. Все, что успел сделать Коля — одновременно нажать на два курка. Грохнуло два выстрела. Вся комната моментально окуталась сизым слезоточивым газом. Колин пистолет был газовым и на этот раз с патроном все было в порядке. Газа в нем оказалось даже больше, чем нужно. Пистолет Рубена был боевым. Пуля попала в светильник на стене, который взорвался с ослепительной вспышкой. Коля, с готовностью поддавшись несильной пистолетной отдаче, опрокинулся на спину, и это спасло ему жизнь, потому что Волк, влетевший в комнату вместе с остатками двери, услышав выстрелы, мгновенно разрядил обойму в сизое облако. Одна из пуль Волка попала в плечо Сергею, и он с истошным воплем рухнул на пол. Волк же по инерции долетел до середины комнаты и всей своей гигантской массой врезался в летевшего ему навстречу Рубена. Они столкнулись в газовом облаке, как два локомотива в тумане. Удар был страшен, но оба сумели удержаться на ногах. Волк пришел в себя первым. Отравленный газом воздух жег и царапал легкие, глаза казалось вот-вот выскочат из орбит, и все же он сумел зафиксировать положение противника и правильно рассчитать свой коронный удар, благодаря которому в свое время стал чемпионом Ленинградского военного округа по боксу. Огромный кулак, просвистев по кратчайшей траектории, обрушился на переносицу Рубена. Удар оказался для Рубена совершенно неожиданным, как и все остальное, что произошло за последние три секунды. Издав короткий возглас, в котором удивления было больше, чем боли, он легко оторвался от пола, пролетел метра три и упал на стену. Именно так — упал на стену. Потому что фанерная перегородка, которая служила стеной в закулисных помещениях клуба «Паранойя» не выдержала тяжести мощного тела Рубена и тут же рухнула, открыв для всеобщего обозрения гримерную, забитую переодевающимися конкурсантками. Поднявшийся тут же невообразимый визг действовал на уши, ничуть не хуже, чем слезоточивый газ на глаза. Если перевести в тротиловый эквивалент, то мощности этого визга хватило бы для полного разрушения городского квартала. Девицы всей бригадой бросились было к выходу, но первые две споткнулись о поваленные вешалки, и у выхода образовалась куча мала, состоящая из обнаженных тел, перьев, ярких тряпок, размазанного грима и термоядерного визга.