Книга Засекреченный свидетель - Фридрих Незнанский

— Володя, ты? Привет!.. Отличные новости! Дуй сюда, живо! Ничего, еще и полуночи нет — детское время. Детали из протокола узнаю, пока же повтори еще раз фамилии. Так. Да. Очень хорошо… Вот еще что. Я сейчас напишу постановление, а ты позвони пока Рюрику в Сочи. Пусть оповестит руководство изолятора о том, что завтра необходимо будет освободить Ашота Саркисяна из-под стражи из-за отсутствия в его действиях состава преступления. Факс в адрес сочинской горпрокуратуры утром отправим. Пока же пусть еще раз проверят условия содержания. Мальчишка должен быть в полной безопасности…

Стало уже очевидным, что московский журналист погиб в южном городе не просто так. И теперь, подхватывая оброненную им эстафетную палочку, наступала очередь Турецкого и его команды собирать бесспорную доказательную базу в отношении подозреваемых, сотрудников отдела по борьбе с коррупцией в органах государственной власти.

Зная, кого им теперь искать, Турецкий, Поремский и Грязнов уже утром следующего дня, втайне от подозреваемых, просмотрели в управлении кадров ГУВД и МВД личные дела бравых офицеров Орехова, Бочкарева и Степанова. Послужные списки были у всей троицы просто безупречными. Хотя наивно было бы полагать, что все их левые делишки отмечаются в служебных характеристиках. Самым главным в данной ситуации было то, что в личных делах — а следовательно, и в распоряжении следствия — имелись теперь подлинные фотографии всех троих преступников, замешанных в убийстве Аркадия Кригера.

— Ну что же, — заметил по этому поводу Грязнов. — Ушлые ребята впервые прокололись на таможне. Судя по всему, именно случай с незаконным изъятием товара послужил зацепочкой Кригеру. Приятно, что на таможне у нас еще попадаются Верещагины, которым за державу обидно. Жаль только, что совсем немного таких остается. Остальные жируют. Вот помнишь ли ты, Саня, историю с мздоимцами на Зеленоградском таможенном посту?

Турецкий этого дела не вел, но подробности хорошо помнил, поскольку на совещаниях в прокуратуре этот вопрос упоминался даже не один, а несколько раз — в качестве примера вопиющей коррупции.

В Зеленограде около года назад была вскрыта организованная преступная группа, которой руководил сам начальник таможенного поста Дмитрий Воденников. Дело находилось в ведении госбезопасности. В ходе расследования «комитетчики» установили, что полтора года за беспрепятственное прохождение таможенных процедур с каждой грузовой автомашины незаконно взималось до 4 тысяч долларов. Таким образом, теневой оборот таможни составлял 3–4 миллиона долларов в месяц.

Группировка пользовалась прикрытием со стороны правоохранительных органов. Несколько подкупленных милиционеров обеспечивали безопасность сбора и транспортировки денег, а также содержания квартир, где хранились деньги. При этом собираемая еженедельно касса дифференцированно распределялась между членами группировки, исходя из их роли в иерархии преступного сообщества. Часть средств передавалась сотрудникам правоохранительных органов, прикрывавшим преступные схемы, львиная же доля поборов аккумулировалась у Воденникова для последующей передачи в виде взяток.

По этому делу сотрудники спецслужб арестовали полтора десятка человек. При обыске у подозреваемых изъяли большое количество дорогих ювелирных изделий, несколько новеньких иномарок, а также более 522 тысяч долларов. Почти вся изъятая сумма являлась их недельной теневой выручкой… Этими цифрами «таможенных доходов» еще долго пугали обывателей с экранов телевизоров.

— Нашим таможенникам доверять — это как нашим же банкоматам, — мимоходом заметил молчавший до того Поремский.

— Сам-то понял, что сказал? — Турецкий недоуменно глядел на Владимира.

— Да это я о своем, о девичьем, — хихикнул Володя. — В сберкассу вчера забегал наличные с карточки снять. Слышу, как две старушки между собой переговариваются. Первая интересуется: «Ты, Оля, банкоматам доверяешь?» — «Конечно», — откликается вторая. «А я нет. Мне Маня говорила, что там обмануть могут. Я на всякий случай сегодня свою пенсию из банкомата забрала и на счет в банке положила».

— Это верно, — Грязнов чесал в затылке. — Никому верить нельзя. Банкоматам и таможенникам в первую очередь.

— И милиционерам, — включился в игру Турецкий. — Вот к ним, к нашим баранам, и вернемся.

— Ты про баранов-то не очень, — едва не обиделся Слава. — В любом стаде без паршивой овцы не обходится. Но ты прав. Делом пора заниматься.

У следователей в деле уже имелись показания Ашота Саркисяна, Горохова и Дмитриева с описанием внешности подозреваемых, а также фотороботы, составленные с их слов. Внешние характеристики, данные этих людей были близки с внешностью трех офицеров. И Орехов, и Бочкарев, и Степанов — все они подходили под описание убийц Аркадия Кригера.

Фотографии фигурантов срочно были высланы электронной почтой в адрес сочинской прокуратуры для Рюрика Елагина.

— Ну что, братцы? — спрашивал сам себя и своих друзей Александр Борисович Турецкий. — Будем уже брать троицу или сперва соберем полную коробочку доказательств их преступной деятельности?

— По всей науке, следовало бы арестовать при таких серьезных подозрениях, — размышлял вслух Слава Грязнов. — Да вот только народ-то в этой банде «свой», можно сказать, в юридических крючкотворствах подкованный. Арестовать недолго. Дурное дело — нехитрое. Но их не расколешь просто так, как того несчастного армянина. Показали ему свидетеля — он и сломался. Здесь ребята, куда как посерьезней. Даже не Алекс, у которого при виде фамилии Орехова поджилки затряслись. Нет, этих ребят надо брать лишь тогда, когда доказательство их вины будет железобетонное. Иначе придется отпускать и извиняться еще притом.

— А мне кажется, нельзя их на свободе оставлять, — говорил Поремский. — Опаснейшая банда, не остановившаяся перед убийством свидетеля. Брать надо. Изолировать от общества, чтобы они еще кого-нибудь за это время не прихлопнули.

— А кого они могут? — удивлялся Турецкий. — Зачем? Остальные свидетели вне зоны их досягаемости. Да они и не подозревают о существовании этих свидетелей. Полагают, что все у них теперь шито-крыто, и тихо радуются жизни. Я завтра в суд поеду. Попрошу постановление о санкционировании наружного наблюдения за фигурантами. Заодно и на прослушивание их телефонных переговоров разрешение возьму. Будет наружка, будет прослушка. Глядишь, накопаем еще кое-какие связи. Вряд ли эти господа настолько безнаказанными себя ощущают без солидной поддержки на самом верху. Хорошо бы и покровителей их прищучить. Согласны?

Соратники кивали. Почему бы не согласиться с начальником? Если он дело говорит.

Александр Борисович при этом рассеянно посматривал на фотографии боевого трио, вынутые из сканера, где они считывались в цифровом виде для передачи по е-мэйлу, и разложенные прямо на столе.

— А скажи-ка, Володя, я, помнится, просил тебя предъявить фоторобот из «Жемчужины» старателю нашему вечно пьяному. Но до сих пор почему-то не слышал доклада о результатах.

— Так нету результатов, Борисович. Оймяконцу с перепою-то черт-те что померещиться может. А вот на относительно трезвую голову он сообщил, что не признает ни одного из гостиничных посетителей. Ну, как он сказал: сходство некоторое есть. Но утверждать категорично не могу. Такие вот дела.