Книга Любовь и роскошь - Патриция Хэган

– Значит, ей не следовало отправляться туда, – злился Тревис. – А если она солгала, значит, знала, что поступает неправильно. А теперь посмотрите, что произошло! Вы погубили ее репутацию, обрушили позор на наш дом!

– У тебя нет права делать подобные обвинения, папа, – возмутилась Дани, – только потому, что я провела ночь вне дома. Никакого позора здесь нет. Можете думать все что вам заблагорассудится насчет прошлой ночи. Можете также поведать о случившемся всему городу. Мне все равно!

Отец в ярости смотрел на дочь.

– Кажется, стоит снова напомнить тебе, что, пока ты ешь за моим столом, тебе придется делать так, как говорю я. Я не собираюсь терпеть твое распутное поведение, позорящее доброе имя нашей семьи.

– Сэр, прошу вас! – посмел перебить его Дрейк, не зная в точности, что сказать, но чувствуя, что необходимо что-то сделать. Он счел единственно правильным солгать. – Ничего не произошло. Поверьте мне. Все случилось совершенно так, как сказала Дани. Я согласен, это никуда не годится, но ведь никому не обязательно знать об этом.

– Убирайтесь! Убирайтесь из моего дома! – вскричал Тревис.

Дрейк, такой же высокий и широкий в плечах, как и Тревис, не привык отступать ни перед кем, отстаивая свою, пусть даже ошибочную, точку зрения и отвечая за последствия.

– Сэр, я бы хотел, чтобы вы прислушались к голосу разума.

– Я сказал, Драгомир, убирайтесь отсюда, пока я не убил вас! Голыми руками!

Взгляд Дрейка встретился с горящими глазами Тревиса.

– Хорошо, сэр. Как вам будет угодно. Но знайте: я испытываю величайшее уважение к вашей дочери и глубоко сожалею о случившемся. Ни Дани, ни я не собирались расстраивать вас и госпожу Колтрейн.

Китти вступила в беседу, воскликнув:

– Прошу вас, уходите, Драгомир! Пожалуйста! Дрейк попятился к двери, взглянув на Дани с болью и страстью.

– Я свяжусь… – пробормотал он.

– Подлец! – крикнул Тревис и бросился к Дрейку, а Китти и Дани пытались удержать его. – Если вы попытаетесь снова увидеться с моей дочерью, я заставлю вас бежать из Парижа по железной дороге впереди поезда… – грозно потрясал кулаками Тревис.

Как только дверь закрылась, Дани бросилась по лестнице к себе в комнату. Отец закричал ей вслед, требуя, чтобы она немедленно вернулась.

Она с болью посмотрела на него. По ее щекам струились слезы.

– Нет, папа, я не вернусь… нам нечего обсуждать. Я люблю вас больше всех на свете, и мне очень жаль, что я причинила вам боль. Но пора вам осознать, что я должна жить своей собственной жизнью, не обращая внимания на мнения и суждения других. Я сожалею, что солгала вам, но вы не оставили мне выбора.

Она побежала вверх по ступенькам и исчезла, а разрывающие сердце рыдания эхом откликнулись в тишине дома.

Дани быстро заперла дверь своей комнаты и бросилась на кровать. Зарывшись лицом в подушку, она попыталась успокоиться и взять себя в руки. Нельзя вести себя как ребенок, ведь она уже взрослая. Она не будет считаться с болтунами и сплетницами. Они с Дрейком не сделали ничего дурного, никто не может заклеймить ее. Они испытывали страстное влечение друг к другу и насладились им. Это было упоительно, и никого не касается.

Она села на кровати. Оставалось только одно: уехать из дома. Над ее магазином расположена маленькая двухкомнатная квартира, которая освободилась всего несколько дней назад. Бедный молодой художник, живший там прежде, отправился в путешествие на юг Франции. Дани не волновало, что он уехал, оставив беспорядок и задолжав плату. Она сама без труда приберется в квартире и потом обставит ее по собственному вкусу. Отцу это наверняка не понравится. Почему, с горечью подумала Дани, он относится к ней как к ребенку? Наверное, подсознательно хочет вернуться в прошлое, к тем светлым годам, когда она была маленькой девочкой, а его не было рядом с ней… Печально, но сейчас уже слишком поздно стараться что-либо изменить, остается только сожалеть о потерянном. Никто не в силах повернуть время вспять, надо жить, не оглядываясь назад.

Она поднялась и стала ходить по комнате, решив, что не возьмет с собой ничего, кроме одежды. Она сама найдет мебель для своей новой маленькой квартиры.

Проходя мимо окна, она выглянула наружу и с неудовольствием заметила, как Лили бежит по тротуару за Дрейком.

Дрейк протянул руку, чтобы открыть ворота, и как раз в этот момент Лили поравнялась с ним. Погрузившись в собственные мысли, он не слышал, как она кричала ему, и теперь смотрел на нее с раздражением.

– Что вам надо? – нетерпеливо потребовал он, не испытывая никакого желания разговаривать с кем бы то ни было.

– Я слышала, как кричал господин Колтрейн, – произнесла Лили полным сострадания голосом. – Я сожалею, Драгомир, и думаю, что с вами поступили несправедливо. Неприятная ситуация…

Он поднял бровь и коротко ответил:

– Это вас не касается, мисс Денев.

Он сделал шаг, чтобы открыть ворота, но она ловко схватила его за руку:

– Подождите, пожалуйста….

– Спасибо за сочувствие, но я полагаю, будет лучше, если я продолжу свой путь и удалюсь, как и собирался. Вы же слышали господина Колтрейна – он приказал мне именно так поступить.

– Он сноб. Так же, как и его жена. Они думают, что никто не может составить пару их драгоценным сыну и дочери.

– В самом деле? – удивился Дрейк. – Почему вы так считаете? Я полагаю, их злость на меня не имеет ничего общего со снобизмом.

Лили оглянулась назад, окидывая особняк подозрительным взглядом, словно боялась, что их могут увидеть вместе. Затем одарила Дрейка теплым взглядом и прошептала:

– Мы могли бы сходить куда-нибудь, выпить по чашечке чая и потолковать об этой ужасной семейке.

Дрейк едва не засмеялся. Итак, все оказалось даже проще, чем он предполагал, однако в данный момент его занимали другие мысли.

– С удовольствием, мисс Денев, но, боюсь, сейчас у меня есть дела. Я непременно свяжусь с вами, обещаю. – Он дотронулся до кончиков ее пальцев – жест, истинное значение которого она совершенно отчетливо поняла.

Лили отступила назад, победно улыбаясь.

– Конечно, я буду ждать.

Она увидела, как он сел в свой экипаж и поехал по улице. Лили повернулась к дому и нахмурилась. Противные снобы. Как они посмели так гнусно обращаться с ней вчера вечером, когда Колт поднял после ужина бокал с шампанским и спросил, не выпьют ли они за его помолвку! Они недоуменно смотрели друг на друга, словно им в лицо брызнули водой. Потом Китти издала тихий, сдавленный звук, а Колт выглядел как пристыженный маленький мальчик. Господин Колтрейн, высокомерный тип, сказал, что это для них настоящее потрясение и им необходимо время, чтобы все обдумать.

Лили остановилась посреди дорожки и в раздражении топнула ногой. Колт не произнес ни слова, не посмел перечить отцу. Нет, он просто покорно кивнул и сказал, что понял. Что, спрашивается, понял? Какое они имели право так грубо себя вести? Кем, черт побери, они себя возомнили?