Книга Всемирная история без цензуры. В циничных фактах и щекотливых мифах - Мария Баганова

Теперь ничто не препятствовало венецианке сделаться законной женой Франческо и герцогиней Тосканской. В 1579 году Бьянка Капелло, некогда проклятая своим отцом за побег, была обвенчана и коронована под именем «дочери Венецианской республики и королевы Кипра». Ее родители поспешили забыть свой гнев и слали дочери письма, полные любви, уверяя, что вся ее родная Венеция гордится этой «истинной и достославной дочерью Республики Св. Марка». Новоявленную герцогиню принял сам папа Сикст V и поднес ей в подарок золотую розу.

Одного не хватало Бьянке — наследника. Но беременности все не наступало. Тогда Бьянка решилась инсценировать материнство: тайно она поселила в своих покоях четырех женщин на сносях и первая из них, кто разрешится от бремени, должна была отдать дитя ей. Женщинам обещали деньги, но на самом деле все они были убиты — спастись удалось лишь одной. Именно она и разгласила подлинные обстоятельства появления на свет «сына» Бьянки Капелло. Но несмотря на это, он был крещен как сын Бьянки и Франческо — Антонио де Медичи.

У Франческо не было других сыновей, и до рождения Антонио его наследником считался брат, кардинал Фердинандо, ненавидевший Бьянку. Эта женщина могла лишить его престола; говорят, она даже покушалась на его жизнь. Разумеется, и Фердинандо ждал первого случая, чтобы умертвить венецианку. Они сторожили и наблюдали друг друга. Иногда они вступали в перемирие. Одно такое притворное перемирие было между ними осенью 1587 года.

Бьянка и ее муж проводили осень в своем дворце Поджио а Кайяно, и герцог Франческо пригласил брата к себе на охоту. Вечером в небольшой зале замка был накрыт ужин на троих. Бьянка настойчиво угощала кардинала очень аппетитными на вид пирожными, приготовленными ею самой. Но Фердинандо так же настойчиво и решительно отказывался. «Уж не думаете ли вы, что они с ядом?» — вступил в разговор ни о чем не подозревающий Франческо; с этими словами, он взял кусок пирожного и съел его, продолжая шутить. Слегка побледневшая Бьянка Капелло колебалась лишь мгновение. Затем она тоже съела свою долю. Еще не был кончен ужин, как герцог и его жена почувствовали признаки отравления. Оба умерли в мучениях, умоляя допустить к ним врача, но люди кардинала с оружием в руках преграждали всякий доступ в ту комнату. На другой день Антонио де Медичи был объявлен незаконнорожденным, и герцог Фердинанд I взошел на престол. Франческо был похоронен с почестями в семейном склепе в базилике Сан-Лоренцо, Бьянка же — как бесчестная женщина, в неизвестном месте. Их внутренности, извлеченные при бальзамировании, были погребены отдельно — в церкви города Бонисталло, неподалеку от виллы, где наступила смерть. Современные исследования этих канопов показали, что оба были отравлены мышьяком.

Гербы Бьянки были стерты с общественных зданий, отныне в официальных документах она именовалась «Злодейка Бьянка». К чести Фердинандо можно сказать, что он пощадил Антонио де Медичи под условием вступления в Мальтийский орден.

Лосев А. Ф.:

«Когда в XVI века Медичи восстановили свое господство во Флоренции, вся их дальнейшая история ознаменовывается убийствами, заговорами и зверствами. В 1537 году герцог Алессандро был заколот своим родственником и товарищем по разгулу Лоренцино Медичи, которого через 11 лет убивает в Венеции наемник, подосланный преемником Алессандро, герцогом Козимо I. Говорили, что сам Козимо I в припадке бешенства заколол своего сына Гарциа. Сын Козимо, Пьетро, убил кинжалом жену Элеонору, а его дочь Изабелла была задушена своим мужем Паоло Орсини».

Медичи дали миру четырех римских пап: Льва X, любившего веселую жизнь и растранжирившего казну Ватикана; Льва XI, пробывшего в этом сане всего лишь 24 дня; Пия IV, осудившего Лютера и Кальвина, и преследуемого неудачами Климента VII (именно при нем от католического мира откололась Англия).

Борджа

Борджа не были в Италии «своими», хотя один из римских пап уже носил эту фамилию: Алонсо де Борха, чей род восходил к древним королям Арагона, в середине кватроченто занял трон св. Петра под именем Каликста III. Именно при нем Рим наводнили испанцы, вызвав откровенную неприязнь со стороны итальянцев. Когда папы-итальянцы раздавали должности своим родственникам, все считалось в порядке вещей, но когда молодой Родриго де Лансоль и Борха был возведен в кардинальское достоинство, Рим вознегодовал. В 1458 году, когда Каликст находился на смертном одре, в городе вспыхнуло восстание, возглавленное кланом Орсини. Надо отметить, что к этому роду принадлежали пять римских пап и великое множество кондотьеров. Многие испанцы были убиты, некоторые покинули страну, но Родриго де Борджа, как он теперь звался на итальянский лад, не выказал ни растерянности, ни страха. Он прибыл на конклав кардиналов и участвовал в выборах, поддержав кандидатуру кардинала Пикколомини, ставшего Пием II. С новым папой у кардинала Борджа установились самые теплые отношения.

Сохранилось письмо, написанное Пием Родриго, в котором понтифик отечески журит молодого кардинала за его поведение, не соответствующее статусу духовного лица:

«Возлюбленный сын, до Нашего слуха дошло известие, будто бы четыре дня назад ты принимал участие в некоем празднестве в садах Джованни де Бикис, куда сошлись многие женщины Сиены; забыв о сане, коим ты облечен, ты находился среди них с семнадцатого до двадцать второго часа. При этом тебя сопровождало еще одно духовное лицо, столь желавшее оказаться на празднике, что его не остановили ни забота об авторитете святой церкви, ни хотя бы мысль о собственном возрасте. Мы слышали, что танцы в означенных садах отличались самым необузданным весельем и не было там недостатка в любовных соблазнах, ты же вел себя так, как обычно ведет себя в подобных случаях мирская молодежь. Стыд мешает Нам продолжать, ибо речь идет о таких делах, самое упоминание о коих несовместимо с твоим саном, не говоря уже об участии в них. Как нам сообщили, ни один из родственников этих девиц — ни отец, ни брат, ни муж — не был приглашен и не присутствовал на вашем сборище, чтобы не помешать веселью.

Слышали Мы также, что вся Сиена только и говорит, что о развлечениях твоего преосвященства. Во всяком случае, здесь, на водах, где собралось множество людей всякого звания, и духовных и светских, ты уже стал притчей во языцех.

Скорбь Наша из-за этих событий, пятнающих достоинство церкви, безмерна. Поистине, правы будут теперь те, что станут упрекать Нас; правы, говоря, что Наше богатство и власть служат лишь погоне за наслаждениями. Как сможем Мы теперь призывать к благочестию князей, пренебрегающих своим долгом перед святой церковью, чем ответим на насмешки невежественной толпы? Пастырь, чья жизнь не безупречна, губит и себя, и свою паству. И столь же сурового осуждения заслуживает наместник Господа Христа, если постыдные деяния совершены кем-нибудь из его подчиненных.

Возлюбленный сын мой! Ты возглавляешь епископство Валенсийское, первое в Испании; ты канцлер католической церкви и, наконец, ты — кардинал, один из советников Святейшего престола. Все это делает твое поведение еще более предосудительным. Размысли сам, прилично ли твоему преосвященству шептать ласковые слова юным девицам, слать им фрукты и вино и проводить время в непрерывной череде развлечений. Знай, что Мы с сокрушенным сердцем выслушиваем порицания в твой и — косвенно — в Свой адрес; и многие здесь уже говорят, что твой дядя, покойный Каликст, сделал ошибку, доверив тебе столь ответственные посты.