Книга Молчание Курочки Рябы - Наталья Александрова

— Валя, посмотри на него! — презрительно процедилаженщина. — Этому слизняку ничего нельзя доверять! Посмотри, как он трясется!Он все испортит! Я сама это сделаю! — она протянула руку и решительновзяла у брюнета шприц.

— Да-да, пожалуйста! — брюнет облегченно вздохнули вытер со лба мелкие бисеринки пота. — Это очень просто! Внутримышечно, вруку или в ногу…

— Да уж справлюсь! — женщина усмехнулась исвободной рукой натянула на голову рыжий парик. —Пусть напоследокполюбуется «сестренкой», может, это ее подтолкнет к психушке!

Она подошла к двери, держа руку со шприцем на отлете, ибросила брюнету:

— Ну, ты, Фрейд недоделанный, подержать-то ее тысможешь?

— Конечно, конечно! — залебезил тот и бросилсяследом.

В окружающей Аллу темноте вдруг прорезалась узкая полоскасвета.

Алла отступила, прижалась спиной к холодной стене. Ей былострашно, но в то же время она хотела, чтобы все произошло быстрее.

Наконец-то ее враги покажутся перед ней, откроют свои лица!

Она не рассчитывала победить, но хотела хотя бы окончательноубедиться, что не сошла с ума, что все происходящее — не плод ее больноговоображения.

Внезапно в комнате вспыхнул свет. После предшествующей тьмыон показался просто немыслимо ярким, и на какую-то долю секунды Алла ослепла.Она понимала, что эта слепота может стать для нее роковой, и, чтобы быстреепреодолеть ее, крепко зажмурила глаза, а потом сразу открыла их.

Перед ней стояла рыжеволосая женщина, до неправдоподобияпохожая на нее саму.

— Луся… — проныло это живое отражение, — помоги…неужели ты оставишь меня умирать… как тогда…

Алла почувствовала, что темная волна безумия накатывает нанее, готовится подхватить и унести в зеленую прозрачную глубину, из которой нетвозврата.

— Неужели ты не поможешь мне… — повторялаженщина-двойник, подкрадываясь к Алле. Правую руку она держала за спиной. ТакАня, бывало, прятала за спиной жука, стрекозу или красивый камешек, чтобы показатьсестре.

Алла закусила губу. В глазах ее, то ли от яркого света, толи от подступающей дурноты, мелькали радужные пятна.

Она снова проговорила вполголоса:

— Это в прошлом, я одна, но я жива, и я ни в чем невиновата…

— Что это ты бормочешь? — скривилась рыжаяженщина.

И вдруг Алла заметила, что из-под ее темно-рыжих волосвыбиваются черные пряди.

И темное колдовство распалось, волшебное зеркало треснуло ираскололось на мелкие куски. Женщина, подкрадывающаяся к ней, вовсе не была еесестрой. Да, какое-то сходство у них безусловно было, а рыжий парик и умелыйгрим усилили его, но это был совершенно посторонний, незнакомый человек.

Должно быть, она что-то заметила в Аллиных глазах, скорее,просто почувствовала перемену. На лице незнакомки проступила плохо скрываемаязлоба, она шагнула к Алле, выбросила из-за спины руку с зажатым в ней шприцем.

— Как ты мне надоела! — прошипели узкиегубы. —

Ну все, сейчас мы с тобой окончательно разберемся! Ты, генийпсихологии, подержи ее! — бросила она через плечо.

И тут же из-за спины незнакомки выскочил, как чертик изтабакерки, маленький человечек с вьющимися, густыми и жесткими, как проволока,черными волосами и выразительными темными глазами. Впрочем, сейчас в его глазахбыло только одно — страх.

— Кого я вижу! — проговорила Алла, окинувтрясущегося от страха брюнета презрительным взглядом. — Доктор, и выздесь? Чем она вас соблазнила? Своими сомнительными прелестями или еще болеесомнительными деньгами?

— Я сказала — держи ее! — повторила женщина,приближаясь к Алле и выставив вперед руку со шприцем.

— Сейчас… я сейчас… —доктор суетливо вертелся возлесближающихся женщин, подскакивал, как мячик и только мешал своей партнерше.

— Да возьми ты себя в руки! — рявкнула та,покосившись на своего бестолкового помощника.

Алла воспользовалась этим мгновением замешательства,метнулась вперед и ударила свою противницу ногой по щиколотке. Та охнула,потеряла равновесие и упала на одно колено. Пытаясь удержаться, она неловкооперлась правой рукой в стену. Зажатый в этой руке шприц повернулся иглой к нейи, продолжая движение, женщина напоролась на нее. В ее глазах разлились страх ирастерянность, рот скривился, словно она собралась заплакать, как обиженныйребенок…

В следующую секунду глаза незнакомки остекленели.

Она тупо смотрела перед собой и шевелила губами, словнопытаясь что-то произнести… может быть, всего лишь вспомнить свое имя. Ещесекунду спустя ее губы тронула бессмысленная улыбка.

— Вот какими лекарствами вы пользуете своих пациентов,доктор? — проговорила Алла, отвернувшись от поверженной соперницы и шагнувк психиатру. —Как это согласуется с клятвой Гиппократа? И как вы спите поночам — кошмары не мучают?

— Это все она… я тут ни при чем… — бормотал доктор,вжимаясь спиной в стену чулана, — честное слово, ни при чем…

— Я тебя в порошок сотру! — пообещалаАлла. —А пока подумай о своем поведении!

Она выскочила из комнатушки, которая какое-то время была длянее одиночной камерой и едва ли не могилой, и захлопнула за собой дверь. Замокгромко лязгнул, из-за двери донесся панический вопль психиатра.

Алла перевела дыхание и провела рукой по лицу, словно стираяс него ужас прошедших часов.

— Здравствуй, дорогая! — раздался рядом с нейудивительно знакомый голос.

— Валентин? — Алла повернулась на этот голос и несмогла сдержать возглас удивления. — А ты… ты-то что здесь делаешь?

Высокий светловолосый мужчина шагнул ей навстречу и поднялруку, в которой был зажат плоский черный пистолет. Его лицо удивительноизменилось, теперь вряд ли кто-то назвал бы его приятным и располагающим.

— Так это… это все ты? — до Аллы наконец дошластрашная истина. — Но зачем?

— Как ты мне надоела, боже ты мой! — процедилВалентин, делая еще один шаг вперед. — Твои страхи, твои глубокозапрятанные детские воспоминания, твое чувство вины! Мне хотелось наконецпочувствовать себя нормальным человеком…

— Но ведь мы с тобой разошлись! — выдохнула Алла,в ужасе глядя на бывшего мужа. — Ты мог жить как заблагорассудится, я ушлаиз твоей жизни! Зачем ты сделал все это, зачем превратил мою жизнь внепрерывный кошмар, зачем пытался свести меня с ума? Зачем?

— Вот зачем! — дверь комнаты открылась, и напороге появился мужчина лет тридцати пяти с приятной, но не запоминающейсянаружностью, проще говоря — Леня Маркиз.

В руке его был конверт, оклеенный яркими заграничнымимарками.