Книга Паутина лунного света - Лана Синявская

А значит, она должна дойти. И она дойдет.

* * *

Гиршман все так же лежал на диване в гостиной и, кажется, дремал. По крайней мере, когда Анна, пошатываясь, вошла в комнату, его глаза были закрыты, а лицо выглядело спокойным, если не считать разлившейся по щекам бледности. Горел камин, в помещении было тепло, но Анну все еще пробирал холод. Кроме Гиршмана, в гостиной никого не было. Вид лежащего с закрытыми глазами человека отчего-то встревожил Анну. Она подошла вплотную и склонилась над диваном, чтобы проверить дыхание Гиршмана. Тот немедленно открыл глаза.

– Анна? – Он с трудом скрыл удивление.

– Она самая, – усмехнулась девушка и быстро спросила, шаря глазами по комнате: – Где Голем?

– Не знаю. Он пошел осмотреть дом.

– Давно? – В ее голосе послышалась большая тревога.

– Похоже, что так. Я, кажется, задремал. Он ушел практически сразу после тебя. Сколько прошло времени?

– Около часа, – ответила Анна с нарастающим беспокойством, переходящим в панику.

Ах, Голем, Голем. Странная кличка, но невероятно подходящая этому гиганту. Голем – герой страшных еврейских сказок, существо, слепленное из глины, не умеющее говорить, но обладающее невероятной силой. Колдуны-чернокнижники создавали этих гигантов для расправы над неугодными, так как никакие раны ему не страшны, а сила во много раз превосходит человеческую. Правда, существовало одно «но»: Голем способен восстать против своего создателя…

– О чем ты задумалась? – спросил Гиршман. Вид Анны – измученной и грязной, в разорванной в нескольких местах одежде – поразил его. Он пытался удержаться от расспросов, но переносить ее молчание было выше его сил.

Анна словно очнулась, услышав его голос.

– Нужно немедленно запереть все окна и двери, – сказала она. – Я займусь этим. У вас есть какое-нибудь оружие?

– А…

– То, что вы мне дали, я потеряла, – опередила она его вопрос и развела руками.

– Что ж, делать нечего. За меня не беспокойся, – Гиршман с трудом приподнялся на локтях, отвернул уголок диванной подушки и продемонстрировал блестящее черное дуло пистолета. Выглядело оно весьма внушительно, но в данном случае пистолет малоэффективен. Тем не менее Анна кивнула головой и ободряюще улыбнулась.

Первым делом она спустилась вниз и заперла обе двери. На то, чтобы пробежаться по двум этажам и проверить все окна, ушло еще пятнадцать минут. Все это время она прислушивалась к тому, что происходит за стенами дома, вглядывалась в каждое окно, к которому подходила. Но кроме темноты и тишины, вокруг ничего не было. Тишина была такой плотной, что мерное тиканье часов в пустой комнате звучало оглушительным монотонным грохотом в ее ушах.

Гиршман полулежал на своем диване. Он не спал, и Анна заметила, как он вздрогнул при ее появлении. Он не произнес ни слова, только в лице добавилось жесткости.

– Все в порядке, – сказала Анна. Ее голос звучал уверенно, однако выражение лица вовсе не соответствовало тону.

– Ты обещала мне рассказать, что происходит, – напомнил Гиршман.

Анна кивнула, нервно отведя глаза. Ей было неуютно в этой огромной комнате, где по углам прятались густые тени, а сверху, через стеклянный купол нагло подглядывала луна. Несмотря на всю свою роскошь, сейчас эта парадная зала скорее походила на склеп, чем на место, в котором живут люди. Девушка изо всех сил старалась не поддаваться панике, убеждая себя в том, что они в полной безопасности, но это плохо удавалось. Откинув с лица спутанные, все еще влажные волосы, она осторожно уселась на краешек стула, боясь испачкать дорогую обивку.

– Расслабься, – посоветовал Гиршман, заметив ее скованность. – Так что происходит? Ты расскажешь?

– Для этого я и вернулась. Но, боюсь, вы мне не поверите.

– После того, что проделала со мной Маленькая прачка, я готов поверить во все что угодно, даже в черта лысого, – заверил ее Гиршман, усмехнувшись.

– В то, что я скажу, поверить гораздо труднее.

– А ты попробуй. Вдруг получится?

– Хорошо. Самое главное для нас – продержаться до утра. В следующие сутки луна перейдет в такую стадию, что ее силы будет уже недостаточно для превращения. Это даст возможность выиграть месяц, до следующего полнолуния. Когда оборотень лишен возможности превращаться, он ничем не отличается от обычного человека.

– Ты сказала оборотень? Что за ерунда? – нахмурился Гиршман. – Так это он на меня охотится?

– Он самый. Точнее, тот, кто воспользовался колдовством для достижения своих целей.

– И какая же польза колдуну от моей смерти? – насмешливо спросил Гиршман. Откровения Анны, несмотря на данное обещание верить ее словам, весьма его забавляли. Он был из тех, кто полностью полагается на силу огнестрельного оружия и, если оно под рукой, чувствует себя в полной безопасности.

– Польза большая. Вы ведь оставили завещание?

– Не вижу связи, – сразу посуровел Гиршман.

– И тем не менее – она есть.

– Прости, девочка, но ты ошибаешься. Моим наследником должен был стать мой сын. Ему я завещал все. Но он умер, как ты знаешь.

– А остальные?

– Остальные? Если бы Сашенька был жив, то они остались бы с носом. У меня всегда было правило – не позволять любить себя за деньги. И я не делал исключений ни для кого. Все, кто служил мне верой и правдой, получали достаточно, но у них не было надежды поживиться после моей смерти.

– И все же, если вы не отдавали специальных распоряжний, то на наследство могли претендовать ваша жена и дочь.

– Нет. Не могли. Все отошло бы в благотворительный фонд.

Анна нахмурила брови, скрестила руки на груди и задумалась. Что-то не сходилось. Если Гиршман говорил правду – а с какой стати ему врать? – то она не видела мотива преступлений.

– Послушай, что ты там говорила об оборотнях? Если я правильно понял, ты пытаешься дать мне понять, что в эти игры играет кто-то из моего близкого окружения? Колдун в моем собственном доме?

– И очень мощный. Можете мне поверить.

– Знаешь, я тебе не верю. Я обязательно бы заметил странности. Я очень наблюдательный человек.

– Не хочется вас огорчать, но вы преувеличиваете. У вас под носом оказался враг. Ваша родная дочь – человек-оборотень, а вы и ваша хваленая служба безопасности самую страшную опасность, извините за выражение, профукали.

– Вот как? Ты стала дерзить?

– У меня есть на это право. Я пытаюсь спасти вашу жизнь.

– Пока на меня никто не нападал, насколько я знаю.

– Ночь еще не кончилась, – хмыкнула Анна и осеклась. Ей послышалось какое-то поскребывание по стене дома снаружи.

Гиршман тоже услышал этот звук.