Книга Испытание воли - Чарлз Тодд

Пугающая перспектива! Ратлидж боролся с гневом, чувствуя, как у него в голове злорадствует Хэмиш. Ему было страшно. Исчезала надежда, которая даже в самые тяжелые дни поддерживала его в клинике. Тогда он боролся за выживание, мечтал о суровой действительности, мечтал вернуться в Лондон…

Ратлидж пообещал себе, что в клинику ни за что не вернется. И не смирится с поражением. Есть и другой выход — он был всегда. В конце концов, жизни он боится куда больше смерти.

Утром в воскресенье небо заволокло тучами. Моросил мелкий дождь. Тучи нависли над Аппер-Стритемом, как призраки. Было жарко и влажно. Одежда липла к телу. Прихожане медленно тащились в церковь, где тоже было душно, не спасали даже открытые двери.

До того как пойти в церковь, Ратлидж решил навестить Хикема. Когда он пришел к доктору Уоррену, Хикем спал. Экономка сказала, что больному стало чуть лучше. Правда, в дом она Ратлиджа не впустила.

— Он немножко окреп, вот и все, что я могу вам сказать. А доктора вчера ночью, хоть он и устал, вызвали на ферму Пинтеров; он говорит, это все ваша работа! — сурово продолжала экономка. — Доктор так замучился, что даже в церковь сейчас не пойдет! Напрасно вы позвонили; боюсь, как бы не разбудили его…

— А как девочка? Ей лучше? — спросил Ратлидж. — Она уснула?

— Нет, и все из-за вас! Вы делайте-ка лучше свое дело, а лечить предоставьте тем, кто разбирается в болезнях!

Поблагодарив экономку, Ратлидж отправился в церковь. Последние прихожане спешили на службу; из открытых дверей доносились звуки органа. До войны Ратлидж, как правило, ходил в ту церковь, которую посещали жертвы преступлений. Ему казалось, что в церкви можно проникнуться атмосферой того или иного городка или района Лондона. Все, что так или иначе приближало его к жертве, могло пригодиться в расследовании.

Гнетущая атмосфера окутывала церковь. Внезапно на Ратлиджа накатил приступ клаустрофобии, стало трудно дышать. Привратник предложил проводить его, но Ратлидж покачал головой и сел с краю в последнем ряду. Там было не так жарко и многолюдно.

Кто-то сел на место перед ним. Вскинув голову, удивленный, Ратлидж встретился взглядом с не менее удивленной Кэтрин Тэррант. Тряхнув головой, она отвернулась и стала листать молитвенник. Ратлидж заметил, что молитвенник у нее старый и нужное место она отыскала без труда.

Служба велась по канонам высокой церкви, что вполне соответствовало характеру Карфилда. Вначале он оповестил паству, что похороны Чарлза Харриса состоятся во вторник, в десять утра, затем несколько минут высокопарно восхвалял покойника звучным голосом, который гулким эхом отдавался от каменных сводов.

«Можно подумать, — заметил про себя Ратлидж, — что они хоронят святого, а не солдата!»

Он не спеша разглядывал внутреннее убранство: полюбовался высоким сводчатым потолком, стройными колоннами и небольшой, но очень красивой запрестольной перегородкой. На каменной перегородке была вырезана Тайная вечеря; фигуры радовали глаз своим изяществом.

С его места хорошо просматривались фамильные надгробия Холдейнов — мраморные, покрытые резьбой, украшенные фигурами херувимов и плакальщиков. Самые старые надгробия казались средневековыми; большинство относилось к елизаветинской эпохе. Викторианские образчики отличались каким-то преувеличенным уродством.

В своей проповеди Карфилд призывал каждого стремиться к высшим целям, с толком использовать каждую свободную минуту, не забывать о том, что смерть может прийти в любой миг, и стереть надежды и мечты о будущем. Имя Чарлза Харриса священник не упомянул ни разу, но Ратлидж был уверен, что все присутствующие точно знают, кого он имеет в виду. Ратлидж разглядывал местных жителей, собравшихся в церкви. Кэтрин Тэррант он видел лишь со спины. В нескольких рядах впереди сидела Хелена Соммерс, а неподалеку от нее — Лоренс Ройстон. Были там также капитан Уилтон и Салли Давенант. Слева от них Ратлидж увидел миссис Торнтон и миссис Мобли, с которыми накануне беседовал на улице. Обе дамы пришли с мужьями. Ратлидж очень удивился, заметив среди присутствующих Джорджину Грейсон. Она сидела одна в углу; ее шляпка была сшита по последней моде, зато летнее зеленое платье отличалось крайней благопристойностью, хотя и очень шло ей.

После того как была произнесена последняя молитва, Ратлидж встал и вышел на улицу, чтобы избежать толчеи. Он выбрал наблюдательный пункт под деревом и засек время.

Кэтрин Тэррант вышла почти следом за ним и сразу направилась к ждущей ее машине с шофером. Остальные как будто не спешили покидать храм. Лоренс Ройстон окликнул Кэтрин, когда та садилась в машину, и широким шагом подошел к ней. Они о чем-то заговорили. Кэтрин с улыбкой, но решительно качала головой.

За церковным двором топтался Мейверс; он тоже наблюдал за выходящими. Ратлидж удивился. Его-то что сюда привело? Сержант Дейвис остановился на крыльце; он о чем-то заговорил с Карфилдом и на некоторое время перегородил проход. Ройстон попрощался с Кэтрин Тэррант. Водитель вышел завести машину. Мейверс направился к Ройстону и о чем-то стал очень серьезно говорить.

Ройстон слушал, склонив голову набок и глядя вслед уезжающей Кэтрин. Видимо, он слушал Мейверса лишь вполуха. Время от времени он качал головой.

Ответная реакция Мейверса удивила Ратлиджа. Лицо его исказил гнев, и он начал быстро-быстро трясти головой, явно чего-то требуя.

Ройстон, очевидно, отказывал ему, причем с явным злорадством. Ратлидж стоял довольно далеко от них и не слышал, о чем они говорят, но жесты обоих собеседников были весьма красноречивы.

Мейверс пришел в ярость. На миг Ратлиджу показалось, что он сейчас ударит Ройстона, пустит в ход сжатые кулаки. Должно быть, Ройстон подумал о том же, потому что настороженно попятился.

Вдруг Мейверс повернулся лицом к церкви и возвысил голос, чтобы его слышали все прихожане.

— Ну как, Бог поднял вам настроение? — завопил он вне себя от бешенства. — Снизошла на вас благодать? А может, вы узрели в церкви жирную жабу и поняли, что за фигляр и шарлатан тот глупец, что ведет за собой других глупцов? Он ведет вас тропой лжи и высокопарных слов, прикрывающих пустоту всех здешних душ!

Поняв, что всеобщее внимание приковано к нему, Мейверс круто развернулся к ошеломленному Ройстону и продолжал свое яростное обличение:

— Среди вас нет ни одного настоящего христианина! Ни одной души, которая бы уже не была проклята, ни одного, кому не грозит адское пламя! Вот детоубийца! Он укрылся за спиной вояки, который погубил немало народу и защитил убийцу! Думаете, управляющий полковника — славный малый? Ничуть не бывало! Я-то знаю, кто он такой на самом деле! Он заплатил деньгами за кровь и смерть! Деньги богача покрыли его кровавое злодеяние! Хорош и полковник! Подобно Крысолову, он увел на войну ваших сыновей, и почти все вернулись калеками — духовными и физическими… Не плачьте на его похоронах! Наоборот, радуйтесь его преждевременной смерти! А вон и блудница, которая рядится в платье благопристойной дамы, пока ты… и ты… и ты… — Мейверс ткнул пальцем в нескольких побледневших мужчин, — пользуетесь любым предлогом, чтобы забраться в ее постель! Да, я отлично знаю, кто вы такие… Я видел вас там! — Он обратился к следующей группе: — А вон идет одержимая! Она одержима похотью к собственному кузену! Тот ухаживает за богатыми наследницами, мечтает и сам разбогатеть. А она смотрит на него, как будто умирает с голоду!