Книга Наследницы - Элизабет Адлер

Джонсон повел ее наверх по лестнице.

— Мисс Ханичайл приехала вчера, — сказал он, — а мисс Лауру мы ожидаем завтра.

— Мисс Ханичайл? — переспросила удивленно Анжу.

— Она из Техаса, мисс, и поселилась в желтой комнате в конце коридора.

Открыв дверь, Джонсон отступил в сторону, пропуская Анжу.

— Лорд Маунтджой решил, что вам понравится голубая комната, мисс.

— Она действительно голубая, — проговорила Анжу, рассматривая голубые, с рисунком персидские ковры, стены с такими же обоями и тяжелые парчовые шторы. Комната была большой, с высоким потолком, огромной кроватью на четырех столбиках, письменным столиком у одного из трех окон, выходящих на Керзон-стрит, и разными другими столиками, креслами, софами и расставленными по всей комнате лампами с отделанными бахромой абажурами. Рядом располагались гардеробная и ванная комната.

— Все прекрасно! Спасибо, Джонсон, — поблагодарила, улыбаясь, Анжу. — Мне кажется, что я буду здесь счастлива.

— Скоро придет ваша личная горничная Агнес, чтобы распаковать вещи, мисс. В маленькой гостиной внизу в четыре часа будет сервирован чай.

Глаза Анжу заблестели при мысли о личной горничной. Она подумала, что жизнь улыбнулась ей, и если она будет умной, то, возможно, никогда снова не станет бедной и ей не придется быть куртизанкой или выходить замуж за деньги.

Оставив Агнес распаковывать вещи, Анжу не спеша спустилась вниз по лестнице, перила которой были сделаны из резного оникса, а ступени устилала дорогая ковровая дорожка цвета бургундского вина. Анжу нравились и окружавшая ее роскошь, и бросавшееся в глаза богатство. Она страстно желала иметь все это. Ей хотелось быть хозяйкой этого дома, поддерживать его стиль, расточительно тратить деньги. С миллионами Маунтджоя она была уверена, что так оно и будет.

Анжу осмотрела большую гостиную, затем малую, библиотеку, кабинет, комнату для визитов, большую и малую столовые. В задней части дома она нашла прекрасный бальный зал с блестящим полированным паркетом и великолепными уотерфордскими канделябрами. Высокие французские окна выходили на вымощенную плитами террасу с лестницей, ведущей в английский парк.

— Господи, — потрясенно прошептала Анжу, — так вот где состоится наш первый бал.

Она вернулась в холл и стала внимательно его рассматривать. В этот момент на лестнице появилась Ханичайл. Она провела ночь в Маунтджой-Хаусе в одиночестве, если не считать многочисленных слуг. Она одна обедала, обслуживаемая ливрейным лакеем под присмотром неулыбчивого седовласого дворецкого. Она чувствовала себя неуютно в огромной, похожей на пещеру спальне, напичканной антиквариатом и мрачными портретами предков Маунтджоя. Когда Ханичайл погасила свет, ей стало страшно: тени сгущались; красные угольки в камине потрескивали и выпускали снопы искр; за высокими окнами зловеще мигали уличные фонари. Вспомнив о привидениях, она закрыла глаза и постаралась заснуть, но сон не шел к ней. Сейчас, увидев Анжу, она была просто счастлива.

— Господи, как я рада тебя видеть! — закричала она, сбегая с лестницы и протягивая к Анжу руки. — Привет! Я Ханичайл. О нет, нет, я Элоиз.

Анжу оглядела девушку с ног до головы, сразу отметив про себя ее плохой твидовый костюм и грубые туфли.

— Так вот, значит, как выглядят техаски, — сказала она, не скрывая удивления.

— Что ты хочешь этим сказать? — отпрянув, спросила Ханичайл. — Техаски выглядят так же, как и все: одна голова, две руки, две ноги. Совершенно нормально, я бы сказала.

— Так же нормально, как и твое имя, — ехидно заметила Анжу.

— У тебя нет никакого права говорить подобные вещи, — огрызнулась Ханичайл. — Навряд ли Анжу можно назвать нормальным именем. Это как раз тот случай, когда говорят: «Не смейся — горох не лучше бобов», если ты меня спросишь.

— Никто тебя не спрашивает, — ответила Анжу, нахмурившись. — А где лорд Маунтджой? Он ждет меня.

— Меня он тоже ждет, но его до сих пор нет. Дворецкий сказал, что он задерживается из-за тумана, и передал, чтобы мы чувствовали себя здесь как дома и ни ногой за порог, пока он не появится.

От такой идеи Анжу громко рассмеялась.

— Очевидно, лорд Маунтджой — оптимист, — сказала она. — Неужели ты не понимаешь, Ханичайл Маунтджой, что за порогом этого дома нас ждет Лондон? Магазины, кафе, ночные клубы? — Глаза Анжу восторженно заблестели. — Что касается меня, то я не собираюсь ждать.

— Ты хочешь сказать, что ослушаешься его? — спросила Ханичайл, слегка напуганная такой смелостью.

— Конечно, нет. Если лорд Маунтджой так дурно воспитан, чтобы не встретить своих гостей, то вряд ли он может ожидать, чтобы мы здесь сидели и кисли. Что скажешь, Ханичайл? Ты готова к приключениям? — Видя, что та колеблется, Анжу добавила: — Давай. Смелее.

— У меня нет денег, — в нерешительности проговорила Ханичайл.

— Нам не нужны деньги. Мы прогуляемся по парку, покормим уток, посмотрим на англи чан в их естественной среде обитания. Потом покатаемся на одном из этих больших красных автобусов, прошвырнемся по магазинам «Харродз» и «Фортнум и Мейсон».

Ханичайл рассмеялась, и Анжу воодушевленно добавила:

— Я напою тебя чаем в «Ритце». Что скажешь на это, Ханичайл Маунтджой?

— Договорились. Я никогда не была в «Ритце» и тем более не пила там чай.

— Все когда-нибудь бывает впервые, — радостно заметила Анжу, подмигнув. — Джонсон, — позвала она, направляясь с Ханичайл к двери, — мы отправляемся пить чай. И скоро вернемся.

— Извините меня, мисс Анжу, — в растерянности проговорил Джонсон, — но лорд Маунтджой сказал, чтобы вы ждали его здесь.

— Когда лорд Маунтджой приедет, мы именно здесь и будем. Именно здесь мы будем ждать его, — холодно ответила Анжу.

В конце Керзон-стрит Анжу спросила у полицейского, как дойти до «Ритца»; затем они прошли по Мейфэру до Берлингтонского пассажа и вышли на Пиккадилли. Анжу вошла в двери огромного отеля с таким видом, словно была его владелицей. Сверкающий мрамор, позолота, хрустальные канделябры «Ритца» не могли сравниться по великолепию с Маунтджой-Хаусом, но Анжу с удовольствием подумала, что здесь было гораздо оживленнее. В дальнем углу играл струнный квартет, и здесь было множество молодых людей, приятно проводящих время.

Главный официант показал им тихий столик около стены, наполовину закрытый пальмой в горшке, но Анжу, высокомерно вскинув подбородок, сказала, что определенно не хочет сидеть там, где ее никто не видит. Она промаршировала к столику, расположенному в самом центре комнаты, где за соседним столиком сидели двое привлекательных молодых людей. Садясь, она бросила на них из-под опущенных ресниц оценивающий взгляд. Они что надо, удовлетворенно решила она.

Заказывая чай, Анжу послала им соблазнительную улыбку.

— Mon Dieu, mais il fait ires chaud, ici,[4]— сказала она, обмахивая лицо меню, как веером.