Книга Дворец для любимой - Владимир Корн

А вот кто они, Коллайн затруднился ответить. И оставалось только гадать, случайно ли нападение, или это часть плана человека, организовавшего похищение моей дочери. Если верно второе, то почему тогда мне удалось относительно легко с ними справиться, ведь их было семеро, а они не могли быть просто нанятыми разбойниками? Если же нападение все-таки случайно, то чем мог их заинтересовать одинокий всадник, ведь засада явно была организована?

И спасибо Хийому с его людьми. Конечно, я был бы значительно больше благодарен им, появись они чуть раньше, глядишь, и без ранений тогда бы обошлось. Во дворце я не успел отблагодарить его, лишь наказав явиться через пару недель, слишком уж было не до него.

Коллайн посмотрел на меня в очередной раз, теперь уже с явным нетерпением, и я его понимал. Перегорят люди, собравшиеся штурмовать дом, а это хуже некуда. Он и сам выглядел очень бледным, что было заметно даже в полумраке помещения, в котором мы находились.

– Действуйте, Анри. Только очень прошу, вы уж поосторожнее…

Анри резко щелкнул пальцами, и сразу же послышался топот человека, бросившегося вниз по лестнице. Я прильнул к окну. К тому времени окончательно стемнело и пошел дождь, настоящий ливень.

Это даже к лучшему, шум дождя поглотит звуки шагов и другие звуки, а мне остается только молиться, чтобы все прошло удачно. И я раз за разом произносил слова молитвы, единственной молитвы, которую знал. Говорят, что Создатель больше всего любит людей неверующих, потому что они никогда и ни о чем его не просят, но тогда я не просто просил, а именно молил его о том, чтобы все закончилось благополучно.

Я стоял, упершись лбом в заливаемое потоками воды стекло и опираясь на костыли, и пытался хоть что-либо рассмотреть. Нервы не выдержали, когда в одном из окон на миг показалась яркая вспышка. Это световая граната, сомнений быть не может, именно такую использовали при моем освобождении из плена. В ее появлении в этом мире не было никакой моей заслуги, она существовала здесь задолго до меня. Граната имела сложный состав, в который я даже не пытался вникнуть. Существует, эффективна, ну и ладно, чего более желать. Но ведь можно было попробовать обойтись и без нее, в доме ребенок, и яркая вспышка может перепугать Яну так, что она заикой останется. Я кинулся к лестнице, ведущей на первый этаж. Точнее, не кинулся, а заковылял на костылях, с трудом удерживая равновесие. Ко мне подскочили Проухв со Шлоном и подхватили на руки. Когда мы поднимались сюда, меня хватило только до второго этажа, потом меня заносили. Сейчас я даже брыкаться не стал.

Человек, что принес весть о произошедшем в доме, застиг нас в холле первого этажа.

– Ну? – Меня хватило только на одно это слово.

– Ее высочества в доме нет, – торопливо ответил тот.

– Как – нет? Вы хорошо все осмотрели?

В ответ человек лишь глубоко поклонился.

Я посмотрел на Коллайна: как же так? Ведь ты уверял, что моя дочь в доме. Что с тобой происходит? Что вообще происходит?

Коллайн выглядел не менее растерянным, чем я сам.

– Кто-нибудь из них остался в живых? – обратился он к вестнику, насквозь промокшему по дороге сюда под проливным дождем.

– Да, господин граф, двое, – снова согнулся в поклоне тот.

Да что ты все кланяешься? Мне едва удалось сдержаться, чтобы не заорать что-нибудь весьма нелицеприятное. Еще до ужаса хотелось изо всей силы приложить кому-нибудь костылем. Останавливало меня только то, что я побоялся не удержать равновесия и упасть.

– Ее высочество там была, но ее увезли.

Что теперь делать? Вернуться к Янианне, которая извелась настолько, что на ней лица нет, и, потупив глаза, сказать о том, что мы не успели? Что нашу дочь увезли из дома до того, как мы туда попали?

И я зарычал от отчаяния…

В захваченном доме я оказался на руках все тех же Проухва и Шлона. Когда карета остановилась возле него, они, уже ничего не спрашивая, подхватили меня и внесли внутрь. Первым, кого я увидел, был Коллайн. Света от нескольких зажженных свечей хватило для того, чтобы заметить на обшлаге рукава камзола Анри несколько свежих капель крови. Это не его кровь, это кровь одного из тех людей, что остались в живых после штурма дома. Коллайн не сам выпытывал у них все, что им известно, вероятно, он стоял далеко в стороне, и капли попали на его одежду случайно. Могу себе представить, как теперь выглядят эти люди. Но мне ничуть их не жаль, потому что они принимали участие в похищении ребенка. И дело даже не в том, что это мой ребенок. Потому что существует грань, которую нельзя переходить никогда. А они ее перешли.

– Артуа, теперь я точно знаю, где Яна. – Коллайн впервые за последние несколько лет обратился ко мне при людях по имени. – Это абсолютно точно, и нам нужно очень спешить.

Боль нахлынула так внезапно и так остро, что я потерял сознание. Когда я пришел в себя, то обнаружил себя лежащим.

– Где граф Коллайн? – было первым, что я произнес.

Ответил Шлон:

– Господин граф уехал. Он сказал, что нельзя терять ни секунды. А вам лучше полежать. Скоро сюда прибудет доктор Цаннер, за ним уже послали.

Нет, Шлон, и еще раз нет. У меня осталось два пузырька с той гадостью, которую сам Цаннер называет лекарством, и я тоже должен быть там…

Действия обоих пузырьков хватило на время пути к месту, о котором сообщили пленники, захваченные в доме под красной черепичной крышей.

Небольшая усадьба в окрестностях столицы, принадлежавшая кому-то из мелких дворянчиков. Дом, когда-то красивый, и чем-то напоминающая древнегреческий портик балюстрада. К входу ведет аллея, за которой уже давно никто не ухаживал. Перед фасадом небольшой фонтан, ныне сухой.

В доме жили, на это указывали различные мелочи, но было совершенно очевидно, что хозяева поместья переживают далеко не самые лучшие времена. Даже немного странно: практически окрестности Дрондера, места самые живописные, а тут такое.

Когда мы прибыли, все уже было закончено.

Яну я увидел издалека, еще из окна кареты. Она сидела на руках у Анри, выходившего из дома. Коллайн старательно прижимал ее голову к своей к груди, и я уж было забеспокоился, что с ней что-то не так, как вдруг понял: он просто не хочет, чтобы Яна увидела то, что ей видеть не следует.

Карета подъехала к самым ступеням, ведущим к входу в дом, и ее дверцу я открыл еще на ходу, не желая терять ни мгновения. Выскочить из нее мне удалось довольно браво, но дальше чуть не случилась проблема. Пятка костыля скользнула на еще мокрой после совсем недавно закончившегося дождя каменной плите, а раненая нога сама согнулась в колене, не желая принимать на себя вес тела.

И я бы непременно упал, упал на глазах у всех и своей собственной дочери, если бы не Амин, каким-то самым невероятным образом успевший подхватить меня у самой земли.

Было больно, от боли потемнело в глазах, но что такое боль, если вот оно, рядом, мое маленькое сокровище, целое и невредимое, и даже не выглядящее испуганным или заплаканным. Вернее, испугалась моя девочка после того, как я чуть не сверзился с костылей на землю у нее на глазах. Потом подо мной оказалось большое кресло, целый диван, такой же запущенный на вид, как и все окружающее, с торчавшим из-под разорванной обивки конским волосом, и я сидел на нем, крепко прижимая к себе дочь.