Книга Верховные судороги - Кристофер Бакли

— Неправильно, — ответил Председатель Верховного суда. — Вы совершенно чисты. Вы не оказали помощи в совершении самой… этой процедуры. А в отсутствие названной помощи вас могли бы счесть виновной лишь при наличии родственных обязательств. В отсутствие же родственных обязательств — а они в данном случае места не имеют — вы остаетесь полностью невиновной. И позвольте напомнить вам, что понятие о так называемом «долге спасения» здесь также неприменимо.

— Зато применимо понятие о долге нравственном, — сказала Пеппер.

— Мы с вами говорим не о нравственном долге, судья. Мы говорим о законе.

— Да, верно, — согласилась Пеппер. — Извините, пожалуйста.

— В прецедентном праве давно установлено, что, даже если вы, к примеру, хорошая пловчиха и не смогли спасти утопающего, винить вас решительно не в чем. Мне, правда, не известно ни одно дело, в котором утопающий совершал попытку само… попытку утопления, однако принцип в целом, возникший при рассмотрении дел о несчастных случаях на воде, применим и здесь. Так что сами понимаете. Никакие проблемы вам не грозят. Спокойной ночи, судья.

— Не согласна, — задумчиво сообщила Пеппер.

— Основания? — с некоторым раздражением осведомился председатель суда Хардвизер.

— Насколько я понимаю, — ответила Пеппер, — мы с вами состоим в отношениях нанимателя и нанимаемого — сослуживцев, если угодно, — и потому у меня имеется ясно определенный долг проявлять заботу о вас, а значит, я обязана… ну, предпринять что-либо.

— Нет-нет-нет, — покачал головой председатель суда. — Долг попечительства распространяется только на отношение нанимателя к нанимаемому. Как Председатель Верховного суда я, если позволите, стою на иерархической лестнице выше вас. В решении по делу «Зебро против Фантелли» суд с предельной ясностью постановил, что обязанность печься о сослуживце распространяется по иерархической лестнице лишь в одном направлении — сверху вниз. Поэтому не будете ли вы любезны закрыть за собой дверь?

— Тут есть одна загвоздка, — сказала Пеппер.

— Ради всего святого, судья. Какая еще загвоздка?

— Вы слишком узко толкуете понятие этого долга.

— Пеппер, я все-таки Председатель Верховного суда США!

— Как бы там ни было, сэр, но долг попечительства распространяется в обоих направлениях. См. решение по делу «Фарко против Симпсона». Да и в любом случае конституционный закон совершенно справедливо относится к председателю Верховного суда как к primus inter pares.[86]И потому, — радостно заключила Пеппер, — на наши отношения, безусловно, распространяется обязанность заботиться друг о друге. Мы же сослуживцы.

Председатель Верховного суда устало понурился:

— Не могли бы вы просто… уйти? Пожалуйста.

— Ладно, — ответила Пеппер. — Хорошо. Но только вы совершили большую ошибку.

— Мы уже закончили с этим, судья.

— Да нет, я о том, как вы петлю завязали. Ну что это за петля, в самом-то деле?

— Я… Пеппер…

— Если хотите, могу завязать для вас настоящую. Я этому еще в восемь лет научилась. Причем у профессионального палача. Он дружил с моим дедушкой.

Хардвизер помолчал, глядя на нее, потом пробормотал:

— Ладно. О господи. Вяжите.

Пеппер подошла к столу, сняла туфли.

— А это зачем? — спросил Хардвизер.

— Стол не хочу царапать. Вам-то, конечно, теперь все едино. Смотрите, какие следы вы оставили.

— Вы не могли бы просто заняться делом? Пожалуйста.

— Не надо так сердиться, — сказала Пеппер, снимая с его шеи петлю. — Где вы взяли эту веревку? Очень похожа на бельевую…

Председатель Верховного суда Хардвизер застонал.

— Ну хорошо, хорошо. Значит, смотрите, нужно отмерить вот такую длину, сложить веревку вдвое…

— Не надо меня учить. Вязать петлю во второй раз мне все равно не придется.

— А разве в бойскаутах вас этому не обучали? Либо там, где вы получили знак отличия за успехи в библиотековедении или еще какой-нибудь ерунде? Ну вот… — Она вручила ему идеально завязанную удавку. — Только надеть ее вам придется самому. Закон требует.

Хардвизер просунул голову в петлю.

— Я полагала, удавки вязать каждый судья умеет, — сказала она.

— Так я же противник смертной казни, — ответил Хардвизер. — Вы ведь, наверное, читали какие-то из моих особых мнений на этот счет? У меня их восемь.

— Читала, читала, — ответила Пеппер. — Хорошо, вот только узел должен находиться сбоку, а не сзади. Сколько вы весите?

— А что?

— Вы хотите, чтобы все прошло гладко, или предпочитаете удушение медленное — знаете, когда язык синеет, потом чернеет…

— Сто семьдесят пять, — резко произнес Хардвизер.

— А, ну тогда хорошо, — сказала Пеппер. — Вот только…

— Что еще?

— Для чистого и опрятного удушения вы должны сначала пролететь по воздуху фута четыре.

— Придется довольствоваться тем, что есть. Благодарю вас, судья.

— Дело ваше. — И Пеппер, пожав плечами, слезла со стола. — Хотя теперь, — задумчиво произнесла она, — у нас возникло настоящее затруднение.

— Какое? — спросил председатель суда.

— Я обратилась в соучастницу. Вы-то помрете, а я в тюрьму сяду. Результат, с моей точки зрения, далеко не удовлетворительный.

— Ради всего святого, — простонал председатель суда.

— Знаете что, — сказала Пеппер. — Может, вы пока слезете со стола? Мы сходим в библиотеку, призовем на помощь парочку толковых клерков, глядишь, нам и удастся найти какую-нибудь лазейку в законе. Тогда вы сможете вернуться сюда и спокойно все завершить.

Председатель суда Хардвизер шагнул к краю стола, одновременно поднимая палец с намерением что-то сказать. Однако нога его заскользила по полированной столешнице. Он полетел на пол, и петля туго перехватила ему горло. Пеппер бросилась к нему, кучей лежавшему на полу. Хардвизер поднял на нее взгляд, в котором застыла смесь удивления, смущения и возмущения, затем тронул пальцами ободранную веревкой шею.

— Скользящий узел, — как бы даже оправдываясь, сказала Пеппер. — «Клаузула возможного отказа». Этому меня тоже палач научил.

Хардвизер прохрипел нечто невразумительное.

— Вы не хотите выпить кофе или еще чего-нибудь? Валиума? Позвонить по телефону доверия? Больше мне как-то ничего полезного для вашего здоровья в голову не приходит.

— Виски, — каркнул Председатель Верховного суда.

Они дошли до «Казенного пирога», бара на Капитолийском холме, часто посещаемого служащими конгресса, лоббистами мелкого разбора и подавшимися в байкеры ветеранами вьетнамской войны. Хардвизер заказал двойной виски, Пеппер текилу.