Книга Городская сюита - Сергей Кулаков

впустили.

«Диана!» — промелькнула мысль.

Он бросился к двери, торопливо распахнул ее.

Перед ним стояла Ирина. Капли дождя расплылись по ее плащу, в руке она держала мокрый зонтик.

— Пустишь?

— Входи, — посторонился Олег.

Ирина прошла мимо. Олег молча шел за ней.

Она остановилась в гостиной, осмотрелась.

— Не богато.

— Да, — кивнул Олег.

— Ты один, — утвердительно сказала жена.

— Как видишь…

Она повернулась к нему, посмотрела в глаза. Ее лицо было спокойно и сочувственно.

— Как ты вошла в подъезд? — спросил Олег.

— Дверь была открыта.

— Ах, да, — усмехнулся он. — Кирпичик… А как ты узнала адрес?

— Вадим сказал.

— Мог бы и догадаться…

— Ты похудел, — отметила Ирина.

— Ты тоже…

Жена помолчала.

— Алина очень по тебе скучает.

Нежность озарила лицо Олега.

— Она так талантлива, Ира! — воскликнул он. — Я только недавно это понял…

— Скажешь ей об этом сам.

— Скажу…

— Что ты будешь делать дальше?

— Не знаю… Вернее, знаю, но не думаю, что тебе это понравится…

Ирина прошла в кухню, увидел бумагу, ручку, все поняла.

— Не надо, Олег, — попросила она, обернувшись к нему.

— Хорошо, — кивнул он, боясь, что сейчас расплачется. — Не буду…

Жена постояла немного и направилась к выходу.

— Ира, — бросился за ней Дольников, — Ира, я могу вернуться?

Она не ответила и вышла за порог.

Олег шагнул было следом, но дверь внезапно вспыхнула белым пятном и пропала.

Дольников очнулся. Он сидел за столом, положив голову на руки, рядом никого не было. Дождь все так же стучал по подоконнику, дымилась недокуренная сигарета.

«Я спал», — понял Олег.

Но он мог бы поклясться: то, что привиделось, было столь же реально, как этот стол перед ним и недокуренная сигарета в пепельнице.

«Я принял желаемое за действительное, — подумал он. — Как всегда. И вот к чему это привело…»

Он глянул на окно — показалось, что уже светает. Вздрогнул. Мысль о том, что наступит новый день, что надо в этом дне что-то говорить и делать, с кем-то встречаться была столь невыносима, что он заторопился. Отвращение к жизни, к себе одолело с новой силой. Он быстро написал письмо жене и дочери, оставил записку для милиции, поднялся, осмотрелся в последний раз, затем вошел в ванную и плотно закрыл за собой дверь.

Эпилог

На кладбище было ветрено и солнечно. Проститься явились немногие. Гроб не открывали — так захотели родственники.

Илья Захарович сказал короткую речь. Старик был расстроен, брови его хмурились. Но говорил он сильно и четко, сказывалась долгая практика. У Филоновой после его слов покраснели глаза, она прятала дрожащие губы в носовой платок.

После Слуцкого выступила Крохина. Людмила Михайловна не пропускала ни одного редакционного мероприятия, сочла нужным отметиться и здесь. Кроме того, по ее словам, с покойным ее связывали «прекрасные рабочие отношения».

Коля Рябоконь скалой возвышался над Крохиной. Он задумчиво поглядывал то на гроб, то на Алину, стоявшую на другой стороне могилы возле матери и Верховцева. Диана жалась к шефу, словно пытаясь спрятаться в его тени. Лицо ее распухло, по нему быстро сбегали прозрачные слезы.

— Она очень красива, — говорила вполголоса Ирина Верховцеву. — Олега можно понять.

— Да, — отвечал Вадим, не поворачивая головы. — Можно… Если бы не это.

Он указал подбородком на гроб.

— Как он смог, не понимаю? И на руках, и на ногах… Чтобы наверняка. Это до чего же он себя довел, чтобы такое с собой сделать?

Ирина вздрогнула.

— Я никогда бы не подумала… Он так себя любил.

— А мне следовало подумать, — сказал с горечью Верховцев. — Он был сам на себя не похож. Но я его не понял. А мог бы спасти, наверное…

— Не вини себя, Вадим.

— Дело не в этом!

Солидным баском заговорил Рябоконь. Его слушали, кивали.

— А что сказала хозяйка квартиры? — спросила Ирина.

— Была очень недовольна, — усмехнулся Верховцев. — Говорила про какой-то пропавший нож… Про то, что забился сток в ванне… Возмущалась, конечно. Дал ей денег, успокоилась. Но поклялась, что больше никогда не сдаст квартиру одинокому мужчине.

— Спасибо тебе за все.

— Не стоит, Ира… Ты же знаешь, я всегда готов помочь.

Стоявшая поодаль сестра Дольникова, рослая суровая женщина, не принимала никакого участия в происходящем. Казалось, она здесь посторонняя.

К соседней могиле приближалась очередная процессия. Многие в ней плакали.

— Наверное, молодого хоронят, — впервые подала голос сестра Олега.

— Скорее всего, — отозвалась вежливо Ирина.

Когда гроб с телом Дольникова опустили в могилу и посыпались первые комья земли, Алина затряслась от рыданий. Мать утешала ее. Вадим стоял рядом и виновато хмурился.

После того как установили деревянный крест и насыпали земляной холмик, подошел Коля Рябоконь, распахнул объятия, прижал Алину к себе.

— Ничего, ничего, — бормотал он. — Крепись, дорогая. Скоро станет легче.

Алина трепыхалась в его объятиях, вырваться из них было непросто. К Ирине подходили сотрудники редакции, говорили положенные слова. Диана подойти не решилась, стояла поодаль, но плакала искренне и отчаянно. Крохина смотрела на нее с укоризной.

— Вот и все, — сказал вполголоса Вадим.

— Да, — эхом отозвалась Ирина. — Все…

Она обнимала притихшую Алину, хотя сама была бледна и с трудом держалась на ногах. Сестра Дольникова до сих пор хранила каменное выражение лица, но в какую-то минуту и в нем что-то дрогнуло.

Члены редакции на минуту задержались у могилы — отдать последний долг покойному. Затем шеф повернулся и направился к выходу. За ним потянулись остальные.

Взглянув на Диану, Верховцев сделал незаметный для окружающих знак. И она, чуть помедлив, слабо, но отчетливо кивнула в ответ.

Спустя две недели Вадим и Диана сидели в кафе на Карла Маркса. Был очень теплый день, как это иногда случается в конце сентября. Перед Верховцевым стоял бокал вина, Диана пила кофе.

— Так странно, мы здесь, а Олега нет, — сказала она, глядя через стекло на проезжающие автомобили.

— Да, — отозвался Вадим. — Странно.

— Я все думаю и не могу понять, почему он это сделал?

— Зато я понимаю…

Диана перевела взгляд на него.

— Объясните.

— Не смог перетерпеть. Минутный порыв. Обычно такое проходит. Налетает на какое-то время, затем исчезает. Надо лишь немного подождать. Впрочем, — он усмехнулся, — иного много.

— Похоже, вы знаете, о чем говорите?

— Знаю.

Они помолчали. Рядом негромко переговаривались посетители — почти все столики были заняты.

— Чем вы занимаетесь сейчас? — спросил Верховцев.

— Работаю, — ответила Диана. — Бегаю, пишу… Как всегда.

— В редакции проблем не возникло?

— Нет, — она отвела глаза. — Все хорошо.

— Помните, вы говорили, что хотите стать писателем? — сменил тему Вадим.

— Да, — оживилась Диана, — хочу.

— Может быть, вы уже что-то написали?

— Есть один рассказ.