Книга Вопрос цены - Весела Костадинова

class="p1">Он резко закинул мои ноги себе на плечи и разрывая тонкую ткань одежды и белья, приник ко мне.

От того огня, что охватило все мое тело я закричала, забилась у него в руках. Его язык, казалось, проник в самую суть и контролирует все мои желания, все мои мысли, все мои ощущения.

Я уперлась локтями в папки с бумагами, забывая обо всем на свете. Каждое его движение и касание заставляли стонать, кричать и извиваться, пытаться выскользнуть из рук и одновременно сделать так, чтоб он оказался глубже.

Потом он резко выпрямился.

— Знаешь, что делают со шлюхами? — глаза его были полны тьмой.

Он одним движением перевернул меня на живот, прижал к столу, схватил за волосы и резким движением оказался между ног. Я чувствовал как пульсирует его желание, но он сдержался, не двигался дальше. Я сама дрожала от нетерпения, каждый миг промедления казался вечностью.

— Шлюх, Лив, берут так, как считают нужным, — прорычал он мне на ухо, с силой прижимая к столу и не давая пошевелиться. — Им не доставляют удовольствия, у них не спрашивают, чего они хотят. Их, Лив, просто трахают, поняла? — он толкнулся о меня бедрами, но не вошел. — У меня действительно были шлюхи, но даже их я никогда не брал силой, — рука, удерживающая меня в этой унизительной позе вдруг ослабла. Он отпустил меня и повернул к себе. Лицом к лицу.

— Ты не шлюха, Лив, и никогда ею не была, — теперь я сидела на столе, а он был прямо между моих бедер, готовый ко всему. — И я спрошу у тебя, Лив, мне остановиться или продолжать? Если ты скажешь стоп, я приведу себя в порядок и уйду. Слышишь, уйду.

В этот момент мир вокруг словно остановился. Его лоб касался моего, а его дыхание было горячим и сбивчивым, как у человека, который борется с собственными эмоциями. Я чувствовала, как в воздухе между нами пульсирует напряжение — смешение гнева, страсти, боли и того, что мы оба боялись признать. В этот момент я поняла, насколько различны они были, Олег и Пётр. Олег всегда оставлял выбор за мной. В его глазах не было той холодной уверенности, которая была у Петра, когда он не оставлял мне никакого пространства для отказа. Олег был другим. Он ждал моего ответа, готовый уважать любое моё решение, даже если это разрушит его. Он манипулировал, играл, добивался, но не переступал черту, проведенную одним коротким «нет».

Я ничего не могла сказать, задыхаясь и от своих чувств, и от его.

Наши губы встретились, и всё напряжение, все слова, которые не были сказаны, исчезли в этом поцелуе. Это было не просто касание — это был взрыв эмоций, накопленных за всё это время. Я чувствовала, как его руки крепко обхватили мои бёдра, притягивая ближе, словно он боялся, что я могу исчезнуть.

Все мои мысли, страхи, боль — всё это растворилось в этот момент. Оставалось только ощущение его рядом, его прикосновений, его дыхания, смешанного с моим. Этот поцелуй был как ответ на все нерешённые вопросы, на все недосказанности между нами.

Он заполнил меня до краев, я поймала его ритм, чувствуя этого мужчину каждой клеткой своего тела. Он двигался не отрывая себя от меня, то прикусывая губы, то вторгаясь в рот, то нежно скользя по шее. С каждым движением мне казалось я, наконец-то, освобождаюсь от оков.

— Не сдерживайся, Лив, — глухо велел он, и я отпустила себя, громко закричав и падая спиной на стол.

Он чуть остановился, давая мне возможность прийти в себя, а потом задвигался быстрее, сильнее, глубже. Я снова поймала ритм, двигаясь в одном танце с ним, помогая и ему, и себе. А потом уже он дрогнул и зарычал, вжимая меня в себя и стол. Падая на него вместе со мной.

— Олег… — тихо прошептала я, когда он пошевелился и приподнялся на локтях, руками зарываясь в густые черные волосы.

— Лив, — он подхватил меня за спину, помогая подняться и мне. Нашел губами мои губы.

Я ощущала, как его сильные руки поддерживают меня, и на мгновение мир вокруг перестал существовать. Олег медленно приподнял меня, и в этом движении было столько нежности и силы одновременно, что всё напряжение последних дней словно испарилось. Обвила руками его шею, не желая даже на краткий миг терять это потрясающее ощущение полного единения.

23

Я не знаю, сколько прошло времени, пока мы таким образом то ли стояли, то ли сидели, то ли лежали за моим столом. Ни он ни я не готовы были даже двигаться, боясь, что единственное слово, упавшее между нами, сломает то неуверенное, слабое понимание, что зародилось только что. Моё сердце билось неровно, а дыхание стало тихим, почти неуловимым. Я чувствовала тепло его тела рядом, но больше всего меня держала в этом моменте не физическая близость, а осознание того, что он сейчас был так же уязвим, как и я. Впервые за долгое время мы оказались не в позиции власти или контроля, а в чем-то настоящем, почти болезненном.

Звук мобильника прорезал тишину, словно нож, возвращая нас обоих в реальность. Олег вздрогнул, как будто проснулся от сна. Он моргнул несколько раз, силясь понять, откуда раздается сигнал. Я уткнулась ему в плечо, то ли плача, то ли смеясь.

— Олег, в мусорке….

— В мусорке, — повторила я, пытаясь успокоиться, но от этого абсурдность момента только усилилась.

Олег посмотрел на меня, его губы слегка дёрнулись в попытке подавить улыбку, и он, наконец, отступил от стола, наклонившись к мусорке и вытаскивая оттуда телефон, который всё ещё вибрировал.

— Не лучшее место для звонка, — произнёс он с лёгкой усмешкой, возвращаясь ко мне и снова обнимая за талию.

— И не лучшее время…. — заметила я, снова утыкаясь ему в плечо,

— Да, и не лучшее время, — согласился он, сбрасывая вызов и мягко касаясь моего лица, словно проверяя, что этот момент всё ещё реален. — Но, кажется, мы оба привыкли к странным ситуациям.

— Тогда уточню еще один момент: камеры, Олег? Мы, часом, не устроили охренительное шоу вечерней смене охраны?

Он улыбнулся, нежно поцеловав.

— Их демонтировали из наших кабинетов две недели назад, рысенок.

— Не поняла…. Почему их демонтировали?

Олег усмехнулся, слегка отстранившись, чтобы лучше видеть моё лицо. В его глазах играла та самая искра, когда он был настроен объяснять что-то важное, но не спешил, наслаждаясь моментом.

— Да ладно! — я не могла поверить, — ты ж не мог….

Олег