Книга Этажи - Олег Сергеевич Савощик

носу ударил запах сырого мяса, совсем как перед Самосбором, и едва уловимый – гари. Снова подступила тошнота. Подумав, ефрейтор сбросил химхалат, на котором не осталось сухого места. Гаврилу с Хохлом забрызгало куда меньше, но противогазы они тоже сняли.

– Только мы? – спросил Вова, доставая из вещмешка сухую тряпку.

Хохол молчал. Сержант кивнул. Вова уже вытер руки и протирал Ералаш. Тщательно. Бросил короткий взгляд на лестницу, потом на герму.

– Какой мы по счету отряд?

– Вовчик, был приказ… – нехотя начал Гаврила.

– Сколько их было?

– Мы третьи из нашей роты. Еще столько же пыталось из четвертой.

Вова кивнул. Не хотелось ничего говорить. Не хотелось возвращаться к мысли, что там, за спиной, осталась тварь, через которую они прошли, но не убили. Которая впитает, переварит тела его сослуживцев и залечит свои раны. Чтобы встретить следующий отряд, если их троица не справится.

Хохол сверлил Вову взглядом. Ефрейтор снова кивнул. Гаврила этого не заметил, сказал:

– Перекур и выдвигаемся.

***

Тварь никак не хотела подыхать. Даже Анка ее не брала, пули лишь выбивали пыль из толстой шкуры, будто покрытой бетонной крошкой, не причиняя вреда. Голову твари закрывал массивный шлем из темного от крови металла, пневматические челюсти клацали с такой силой, что, казалось, могли перекусить арматуру.

Впервые они встретили этого нунахера еще на лестницах, потом, дважды, в коридорах. Каждый раз тварь отступала, не решаясь приблизиться под обстрелом на расстояние прыжка, бежала вглубь лаборатории.

Лампы горели ярко, в их белом свете не составляло труда разглядеть останки сотрудников. Растерзанные, выпотрошенные, обглоданные. Их тела разорвали с той же легкостью, как и некогда белые халаты. Кровь засохла беспорядочными разводами, будто пол и стены изрисовал ребенок, дорвавшийся до краски без присмотра родителей.

Попадались и ошметки черных противогазов. Бойцов четвертой роты было легко опознать по бесполезному снаряжению: сетям, шокерам, ружьям с дротиками. Ликвидаторы из второй роты умирали с автоматами в руках. Отряд Гаврилы не первым сюда пробился.

Среди человеческих останков валялись и расстрелянные твари, с виду мясо. Или бывшие мясом раньше…

– Впервые вижу такую погань. – Хохол осторожно поддел носком сапога свисающий из рогатой головы шланг. Стальную оплетку разорвало пулей, из шланга продолжала сочиться мутная, похожая на слюну слизь. Второй конец торчал из спины между выступающих под тонкой кожей позвонков.

Вросшие в плоть металлические пластины, механические лапы, шланги и провода… Над тварями поработали железякины, над всеми по-разному. Объединяли их лишь грубые швы, зашитые толстыми черными нитками на головах и шеях.

– Здесь не было Самосбора, – сказал Вова задумчиво. – Только его последствия, которые вырвались из-под контроля.

П-пров-верить лев-н-ое помещ-ш-ш-ение.

Ефрейтор прислонился к стене, заглянул в проем с открытой настежь гермодверью. Заметив движение между столами, швырнул гранату. Короткий хлопок разлетелся со звоном стекла и битой плитки, с тихим шорохом сыпалась с потолка штукатурка. Из проема лениво выглянуло пыльное облачко.

Чекист не подумал бы сам о выживших, не верил, что они здесь есть. Вова теперь тоже не верил, на пути попадались только твари.

Ликвидаторы спустились на два пролета, прошли длинным коридором, потом еще одним. Оператор вел их шаг за шагом самым коротким путем, знал здесь каждый поворот, каждую ступеньку. Лишь иногда давал команду замедлиться, проверить боковое помещение, заглянуть в какую-нибудь каморку. Предупреждал о тех, кто может выпрыгнуть из-за угла.

Он вел каждый из предыдущих отрядов, смотрел глазами тогда еще живых бойцов. Используя их опыт, предсказывал, где могла затаиться очередная выжившая тварь, откуда наброситься. И Вова понимал: если они не дойдут, последнее, что увидят перед смертью, сможет пригодиться следующим отрядам.

Впр-еди лестн-тн-ица.

С оператором что-то было не так. Никто не знал его расположение, но одно было известно точно: ему не помеха ни расстояние, ни толща бетона, он достанет даже в отдаленных углах килоблока, там, куда не дотягивают мощнейшие радиостанции. Но сейчас голос в голове трещал, ломался, будто из неисправной рации.

Вова заметил, что Хохол тоже это чувствует, трясет головой от каждого подключения, будто норовя избавиться от попавшей в ухо воды. Гаврила, напротив, будто и не чувствовал изменений.

Новенькие, блестящие гермы и аккуратно выложенная плитка, белая настолько, что болели глаза, сменялись старыми, в потеках ржавчины, дверями и заваленными рухлядью коридорами с тусклыми лампочками в пыльных плафонах. Вдоль стен тянулись трубы с желтыми табличками «ОГНЕОПАСНО».

Ликвидаторы прошли мимо распахнутых клеток. Вова обратил внимание, что замки на них целые. Твари не вырвались сами.

Следующее помещение, судя по размерам, раньше было цехом, пусть и не таким громадным, как предыдущий, где обосновалась ожившая биомасса. Стояли ли тут раньше станки или конвейеры сборки, определить было невозможно, сейчас помещение представляло собой два ряда операционных, разделенных полупрозрачной пленкой. У самого входа, огороженные железной сеткой, стояли баллоны с едва различимой маркировкой «О2». Под ногами валялись гильзы и кисти чьих-то рук. Металлический запах крови и горьковатый пороха отчетливей чувствовались в еще не так давно стерильном воздухе.

На одном из столов лежала тварь, привязанная за лапы широкими ремнями. Вова, борясь с непривычным отвращением, окинул взглядом трубки капельниц, случайно наступил на провода громоздкого аппарата с потухшим экраном, которые тянулись к уродливому, будто его пережевали и выплюнули, телу. Отодвинул каталку, где, помимо скальпелей, ножниц и зажимов, лежали дрель с болгаркой. Аккуратно сунул пальцы во вскрытую черепушку, коснулся бледного вязкого мозга, легонько подцепил прозрачную нить и дернул на себя.

Нить натянулась, как гитарная струна, и застряла. На другом ее конце блеснул металл.

Хохол, прочистив горло, сплюнул на пол. Спросил с кислой миной:

– Зачем? Что они тут вообще…

– Сержанта спроси, – ответил Вова, вытирая пальцы о комбез.

Гаврила промолчал.

– Что, даже идей нет, товарищ сержант? Никогда не поверю, чтобы ты, Гавр, не пробил, за что голову сложишь.

– Пиджак вам ясно сказал, грифы…

– Такие секретные, что пупок развяжется, я помню. Но глаза нам завязать забыли, вот беда.

– Они пытались контролировать тварей! – дошло до Хохла. – Как так?

– А как контролируют нас? – повернулся к нему Вова. – Через операторов.

– Меньше бы тебе болтать, ефрейтор, – одернул его сержант, но в голосе его было больше усталости, чем строгости. Подумав, он добавил: – Догадки строить не наша работа. Ни я, ни капитан не знаем, возможно ли это в принципе. Даже пиджак не знает наверняка, как мне кажется. Тут заправляли люди совершенно других компетенций. А у оператора сам спроси, если такой любопытный.

Вова хмыкнул над бредовостью предложения.

– Все вопросы? Тогда двигаем, мы рядом.

– Мальчик умрет от рака, не дождавшись искусственной щитовидки, чтобы тварей Самосбора можно было напихать железом под завязку. – Вова покачал головой.

Гаврила посмотрел на него удивленно, но ничего не сказал.

В пристройку, которая раньше была кабинетом то ли бригадира, то ли еще кого-то из руководства, вела винтовая лестница. Железные ступеньки гулко отзывались под тремя парами сапог. Гаврила замер перед дверью, на секунду