Книга Артефакт с темным прошлым - Алексей Макеев

облегчение, с готовностью настраивался выслушать рассказ старухи, а потом заняться остальными рутинными делами дежурного по отделу оперуполномоченного. Пожилая женщина поерзала на стуле, устраиваясь поудобнее, и принялась подробно излагать свою историю:

– Соседка новая заехала полгода назад в квартиру ровно напротив моей. Я вот тут от вас живу, в трех дворах ходу, в двенадцатом номере, первый подъезд, третий этаж.

«Сталинский крепкий дом, где раньше давали квартиры партийным бонзам», – вспомнил серое здание Гуров и незаметно прошелся взглядом по одежде визитерши. Шубка из норки, замшевые сапожки, массивные украшения на пальцах говорили о достатке. «Жена бывшего партийного работника, вернее, вдова. Судя по возрасту, вышла замуж молодой за пожилого партийца, получила в наследство квартиру в центре города, повышенную пенсию. Дети выросли или их не было, вот теперь мается от нерастраченной энергии, контролируя соседей. Поэтому настаивает на встрече с начальством, привыкла по старой памяти, что любые государственные органы – это бюрократия и без личного знакомства или взятки решения проблемы не добиться».

Пенсионерка, будто прочитав его мысли, продолжила:

– Мне квартира от мужа досталась, тоже он раньше на госслужбе у меня работал, в министерстве. – Она гордо вскинула подбородок и отследила взглядом, достаточно ли проникся уважением оперуполномоченный к ее статусу не обычной просительницы, а вдовы министерского сотрудника.

Гуров кивнул в ответ, и она продолжила, постепенно переходя на все более доверительный тон:

– Дом у нас раньше был как положено – академики, чиновники, все приличные люди и семьи. Как развалили СССР, так давай метры за миллионы разбазаривать, внуки и дети все наследство готовы потратить, что мы собирали и копили всю жизнь. Вот и заселили в дом кого попало, теперь соседи не здороваются друг с другом, консьержку посадили, лавки снесли у подъезда. Присесть негде, одни парковки да машины.

– В квартиру, про которую вы говорили, соседка ваша давно заехала? – Лев постарался вернуть рассказчицу к цели ее визита.

– Да я даже не знаю, кому сейчас квартира принадлежит. Раньше там академик Сычев проживал с женой, внук с ними жил, Алексей. Хороший такой мальчик, вежливый, в Институте атомной физики учился на кафедре у дедушки. Когда Сычев умер следом за женой, так Алеша в Америку уехал навсегда и квартиру бросил. Не знаю, продал он ее или сдал, знала бы его номер, сама бы позвонила и устроила выволочку по первое число. Куда смотрел, кто туда заселяется!

– Кто же туда заселился? – терпеливо вернул старуху к теме Гуров.

– Проститутки! Каждый вечер то одна, то другая. Разряженные, накрашенные, юбки еле зад прикрывают. Срамота! Утром топот, вечером каблуками своими стучат, покоя нет от них!

– Вы уверены? Может быть, просто студентки сняли квартиру, ну и перебарщивают по молодости с косметикой и нарядами.

Старуха аж скривилась от замечания:

– Я до замужества в гостинице «Интурист» работала кассиром, навидалась этих шалашовок, у меня на них нюх! Их сразу видно, штукатурки килограмм на морде. В холод, в дождь, в мороз в колготках, в юбчонке, еще и декольте до пупа, чтобы все вываливалось. А те, что поскромнее, глазки в пол, так еще дороже стоят, их извращенцы всякие заказывают.

Про себя Гуров фыркнул от такой осведомленности об особенностях работы жриц любви у вдовы министерского чиновника, но вслух спросил:

– Конкретно сколько человек там проживает в квартире, не узнавали?

– Да их не сосчитать. – Пенсионерка принялась загибать пальцы: – Блондинка такая кудрявая, я ее как-то раз поймала утром, идет и курит прямо в подъезде. Ведь у меня аллергия на табак, даже муж на балкон бегал дымить. Так она мне в лицо давай хохотать, дрянь пьяная. Потом рыжая с каре, эта поскромнее. Нырк из двери и бежать. И всегда на ночь глядя, ну вот куда бы девушка молодая по ночам ходила, если не мужиков ублажать? Еще ходит у них цыганка или армянка, черная вся, размалеванная.

– В квартиру вы заходили? Как вы их всех заметили?

– Так через глазок, как начинают утром или вечером каблуки грохотать, ну все понятно, с работы летят бабочки ночные. И ходят по одной ведь, по очереди работают. Я к ним каждый день хожу, стучу в дверь, ни разу не открыли, поганки. Боятся! Чего бы им бояться, если они не проститутки!

– Ну хорошо. – Гуров задумался, как же ему поступить. Если даже девушки, что живут в квартире, и правда ночные бабочки, то поймать их на нарушении закона не так-то легко, ведь нужно застать их в процессе с вещественными доказательствами – деньгами, клиентами.

– Мужчин вы видели, входящих или выходящих из квартиры?

– Нет, – старая шпионка ответила с досадой, явно огорченная безрезультатными часами дежурства у глазка своей двери.

Лев Иванович с трудом подавил вздох. Все-таки он не ошибся, старушка просто мается от безделья и ищет себе приключений, вот и нашла объект для полыхающей ненависти в виде молодых девчонок. Пускай даже они одеваются вульгарно, ведут сомнительный образ жизни, но криминала в этом нет никакого, поэтому и участковый отказал пенсионерке в проверке жительниц квартиры академика. Нет состава преступления, если говорить профессиональным языком оперативно-разыскных мероприятий. Но что же теперь делать? Настырная пенсионерка опять примется атаковать кабинет Орлова, если честно ей объяснить, что повода даже для простой проверки жильцов квартиры нет никакого. Наверняка она уже затюкала участкового своими жалобами, теперь же в управление будет ходить как на работу, доставая всех подряд. Лев Иванович так задумался, что перестал слушать свою собеседницу, лишь качая головой в такт ее жалобам:

– Участковый мне говорит, что вы, Нинэль Гавриловна, работать мешаете своими сплетнями. А я ему на то: ведь вашу работу делаю, борюсь с неблагонадежными элементами в нашем доме. Нет чтобы спасибо сказать, он меня чуть ли не вытолкал из кабинета. Кого понабрали в участковые?! Вот раньше они здоровались и всех жильцов поименно знали, кто академик, а кто на таможне работает. Молодым же лишь бы в кабинете сидеть, в компьютере тыкать. Это разве работа? Так, штаны протирать.

– Хорошо, Нинэль Гавриловна, – опер наконец придумал, как хоть ненадолго угомонить подозрительную активистку. – Арестовать или предъявить обвинение в распутном образе жизни мы не можем, маловато информации. Ведь ночные бабочки с клиентами работают, а вы ни одного мужчину рядом с квартирой соседей не видели.

– Так проследить за ними надо, – пенсионерка, казалось, сама готова прямо сейчас приступить к разыскным мероприятиям и следить лично за каждым шагом разбитных соседок.

– Давайте поступим так: я сегодня зайду в соседнюю квартиру и проверю у них документы – паспорт и прописку. В случае нарушений сразу передам информацию участковому.