Книга Разночинец - Козьма Прутков №2

и род не знатен, всего лишь мелкопоместный дворянин с Полтавской губернии, но высокопоставленный чин Третьего отделения личной Его Императорского Величества канцелярии принял посетителя, как дорогого гостя. А все потому, что тот в настоящий момент был прикомандирован к Верховной распорядительной комиссии, созданной после взрыва Зимнего дворца Степаном Халтуриным. В настоящее время Комиссии были подчинены и 3-е отделение, и корпус жандармов. Кроме того, глава комиссии граф Лорис-Меликов временно занял пост Петербургского генерал-губернатора, сосредоточив в своих руках небывалую власть, из-за чего его без всяких скидок стали называть диктатором. Ну а то, что армянский граф в это время числился и управляющим 3-м отделением, и говорить не приходится. И как изюминка — Лорис-Меликов и раньше, с 1865 года, имел право личного доклада царю без испрошения аудиенции в Экспедиции церемониальных дел или в личной приемной государя, то теперь он получил круглосуточный доступ к самодержцу. Таких людей можно пересчитать буквально по пальцам.

(1*) Именно штабс-капитан, а не штабс-ротмистр, смена званий у жандармов произойдет только в ноябре 1883 г.

А Вельбицкий, в числе некоторых других жандармских офицеров и полицейских чиновников поступил в личное распоряжение всесильного графа. В личное распоряжение, что означало доступ к уху армянского графа.

А вы говорите: всего лишь штабс-капитан.

— Не пытайтесь вспомнить, Василий Алексеевич, — улыбнулся Вельбицкий. — Георгиев не террорист и не шпион, хотя однажды и вызвал у иркутских полицейских чинов подозрение в шпионаже на британцев.

— И как же его дело оказалось в секретном делопроизводстве? — проговорил полковник, внимательно вчитываясь в полученный документ.

Вельбицкий только плечами пожал:

— По высочайшему повелению от третьего апреля сего года дело Георгиева среди прочих было направлено в Третье отделение на рассмотрение, а сам он доставлен в Петербург. Каким-то образом пакет оказался в архиве вашей экспедиции, а не во втором делопроизводстве.

— Второе делопроизводство… Он что, в Петропавловской или Шлиссельбургской крепости сидит? — удивился Глебов.

— В одиночной камере Трубецкого бастиона.

Полковник Глебов явно не ожидал такого ответа:

— Но ведь, насколько помню, высочайшее повеление облегчало участь ссыльных и других осужденных, большинство которых высочайше были помилованы.

— Все так, — кивнул Вельбицкий. — Обычный отечественный бардак. Дело этого Георгиева заинтересовало Михаила Тариэловича. Во время известного иркутского пожара этот Георгиев потерял память. А затем несчастный оказался вовлечен в череду злоключений, закончившихся его арестом. Поэтому граф запросил дело арестованного и собственноручно внес фамилию Георгиева в список, направленный в Иркутск. Ну а далее — рвение местных чиновников… Как это часто бывает. Тем более, что произошло все это во время смены власти в Восточной Сибири, когда прежний генерал-губернатор снят, а новый еще не прибыл.

— Занятный анекдотец. Я распоряжусь найти бумаги этого горемыки и направить к вам… на Гороховую в дом Фитингофа?

— Можно и туда, но лучше на Большую Морскую.

Штабс-капитан поднялся со стула и с разрешения хозяина покинул кабинет

Когда дверь за визитером закрылась, полковник выждал минуту и только затем позвонил в колокольчик. В кабинет тут же заглянул адъютант.

— Позовите Клеточникова!

* * *

Левон Ахвердов, которого в начале главы встретили в качестве «ревизора» Петропавловской крепости, поздним вечером того же дня посетил дом всесильного диктатора Лорис-Меликова и без стука вошел в кабинет графа. Одет Ахвердов был все в ту же черкеску, но уже с кинжалом на поясе.

— Поздненько ты, — хозяин кабинета на мгновение поднял взгляд на вошедшего и вновь погрузился в чтение документов.

Ахвердов был четырехюродным братом графа со стороны матери и они были дружны с детства, несмотря на то, что Левон принадлежал к обедневшей ветви Ахвердовых и был старше Микаэля на два года.

— Заболтался, — ответил гость усаживаясь в кресло.

— Опять в крепости был у этого сибирского инкогнито?

— Любопытный он человек. Я получаю удовольствие от бесед с ним. И пользу тоже.

На последнее утверждение граф только хмыкнул, демонстрируя недоверие. К слову весь разговор велся на армянском.

— Хмыкай сколько угодно. Но разговоры с Семен Семеновичем позволяют мне по-иному взглянуть на многие проблемы. С весьма неожиданных ракурсов. Одно обсуждение его романа чего стоит.

— К слову, а что там за роман?

— Фантастический, но вовсе не в стиле мсье Верна, эдакая сказка для взрослых. И отличная от произведений Гофмана, Свифта или других известных мне авторов.

— Стал ценителем литературы?

— Не большим, чем ты.

— Так о чем роман?

— Действие происходит в Японии, но в некоем, как сказал Семен, параллельном мире, где наука и техника развились куда более, чем у нас, и при этом существует магия. Японией управляет император, а страна поделена между различными кланами, которые ведут нескончаемые войны между собой. Странная магия, странные волшебные существа, странные обычаи, сплошная экзотика. Но при этом, при внимательном взгляде, можно узнать Россию, с ее проблемами. Семья императора, его братья и дяди, близкие и дальние родственники, делят и перераспределяют между собой власть и богатства. Высшая аристократия грызется между собой и интригует против монарха. Генералы думают лишь о чинах и орденах. Интенданты и чиновные начальники воруют. Простые офицеры и чиновники недовольны своим положением. Но внешне — сплошное благолепие. Все как у нас, только имена да обстановка чужая.

— И, как обычно, все под соусом либеральных идей?

— На удивление все положительные герои так или иначе выступают на стороне императора. А отрицательные персонажи, наоборот, все как один — противники монарха, даже если при этом они его ближайшие слуги.

— Любопытно, — произнес Лорис-Меликов, накладывая резолюцию на очередной документ. — Может и стоит опубликовать роман? Как думаешь? Раз дело происходит в далекой Японии, никто не обвинит автора в пресмыкании перед властью. А то у нас читающая публика уж очень оппозиционная и встречает в штыки все верноподданнические произведения. Стали бы читать такой роман, как думаешь?

— Стали бы, — заверил Ахвердов. — Там не только интриги и приключения, но еще магия и невероятная техника. Представь себе крохотное устройство, которое могло бы передавать из твоего кабинета все сказанное в здание напротив?

Граф в очередной раз ухмыльнулся, но бумаги отложил в сторону:

— Если это и возможно, то не в ближайшем будущем.

— Я высказался точно так, но когда Георгиев стал горячо доказывать свою правоту, я навел справки и с удивлением узнал, что за границей давно уже ведутся опыты по передаче звука по проводам. А термин «радио», который он использовал для описания передачи