Книга Звёзды в наследство - Джеймс Патрик Хоган

самого корабля не подчиняется традиционной механике, поскольку в локальном пространстве пузыря он будет стоять на месте. Как в обычном пространстве перемещается сам пузырь – это уже совершенно другая история. Потребуется разработать совершенно новую теорию поля. Возможно, здесь действуют принципиально иные законы физики – как я уже говорил, мы просто этого не знаем. Ясно, по-видимому, только одно: межзвездные корабли с фотонным двигателем, которые сейчас разрабатывают в Калифорнии, могут устареть еще до того, как их успеют построить. Если мы сумеем как следует разобраться в устройстве ганимейского корабля, то с этими знаниями опередим современную науку на сотню лет.

К концу дня в мыслях Ханта царила настоящая сумятица. Новая информация поступала быстрее, чем он успевал ее переварить. Вопросы в его голове множились в тысячу раз быстрее, чем он мог на них ответить. С каждым новым откровением он был все больше заинтригован тайной ганимейского корабля, но где-то на задворках сознания по-прежнему крутилась нерешенная загадка лунарианцев. Ему нужно было время, чтобы сделать шаг назад и подумать – навести порядок в своем ментальном доме и превратить заполнявшую его неразбериху во взаимосвязанные мысли, которые можно было рассортировать по воображаемым картотечным ящикам. Тогда он лучше сможет понять, как друг от друга зависели те или иные вопросы и какими из них нужно было заняться в первую очередь. Однако бардак накапливался быстрее, чем он успевал разгребать завалы.

Вскоре терпеть смех и подколки в столовой после ужина стало попросту невозможно. Он вернулся в комнату, но одиночество вызывало ощущение клаустрофобии. Какое-то время он бродил по коридорам, соединявшим купола с корпусами базы. Сооружения давили на него своим видом; он слишком долго жил в металлических консервных банках. В итоге Хант оказался под куполом диспетчерской башни, где пристально вглядывался в сияющую серую стену, созданную светом прожекторов, сочившимся сквозь метаново-аммиачную дымку ганимедской ночи. Спустя некоторое время ему стало мешать даже присутствие дежурного оператора, лицо которого прорезалось из темноты светом от консоли. Хант остановился рядом с ним по пути к лестнице.

– Оформите мне пропуск на поверхность.

Дежурный оператор взглянул на Ханта.

– Собираетесь наружу?

– Хочу прогуляться.

Диспетчер включил один из экранов.

– Представьтесь, пожалуйста.

– Хант. Доктор В. Хант.

– Идентификационный номер?

– 730289 C/EX4.

Диспетчер зафиксировал данные, затем сверился с часами и ввел текущее время.

– Если не вернетесь в течение часа, сообщите по радио. Держите приемник включенным на частоте 24,328 мегагерца.

– Хорошо, – ответил Хант. – Доброй ночи.

– Доброй.

Проследив, как Хант исчез в направлении нижнего этажа, диспетчер пожал плечами и машинально обвел взглядом стоящие перед ним мониторы. Ночь обещала быть тихой.

В тамбуре, который соединял первый этаж с выходом на поверхность, Хант выбрал себе скафандр, воспользовавшись шкафчиками вдоль правой стены. Спустя несколько минут, одевшись и надежно зафиксировав шлем, он подошел к шлюзу, ввел во входной терминал свое имя и идентификационный номер и подождал пару секунд, пока не отодвинется внутренняя дверь.

Выйдя наружу, он оказался посреди клубящегося серебристого тумана и повернул направо, следуя вдоль нависавшей над ним черной металлической громады диспетчерского корпуса. В этих разреженных парах хруст порошкообразного льда под ботинками казался далеким и приглушенным. Когда стена закончилась, Хант продолжил медленно идти по прямой, направляясь к открытой местности и границе базы. В окружавших его безмолвных тенях проступали и вновь терялись призрачные очертания стальных форм. Темнота впереди сгущалась вслед за проплывавшими слева и справа островками рассеянного света. Лед начал приобретать уклон и теперь шел вверх. По пути стали все чаще попадаться неровные участки каменистых выступов. Хант, будто в трансе, продолжал идти вперед.

В памяти проносились картины из прошлого: мальчик, читающий книги, запершись наверху в доме посреди лондонских трущоб… юноша, каждое утро колесивший по узким улочкам Кембриджа на своем велосипеде. Люди, которыми он был раньше, казались не более реальными, чем те, в кого ему предстояло превратиться. Всю свою жизнь Хант мчался вперед, никогда не задерживаясь на месте и постоянно находясь в состоянии перехода от того, чем он был, к тому, чем станет. И за каждым новым миром его уже манил следующий. А окружавшие его лица всякий раз казались незнакомыми: они попросту вплывали в его жизнь подобно теням скал, которые прямо сейчас надвигались на него из тумана. Казалось, что люди, как скалы, существовали, обретая форму и материальность, лишь какое-то время и в итоге уходили прочь, растворяясь в пелене прошлого, как будто их и не было. Форсит-Скотт, Феликс Борлан и Роб Грей уже прекратили свое существование. Может быть, вскоре к ним, померкнув, присоединятся Колдуэлл, Данчеккер и все остальные? И что за новые лица придут им на смену из неведомых миров, сокрытых за вуалью будущего?

Он с удивлением обнаружил, что туман начал снова светлеть; ко всему прочему, Хант вдруг стал видеть дальше. Он карабкался вверх по исполинскому ледовому полю, которое теперь было гладким и совершенно лишенным скальных выступов. Свет выглядел, как жутковатое сияние, которое равномерно пронизывало дымку со всех сторон, создавая ощущение, будто туман светится сам по себе. Он поднялся выше. С каждым шагом его поле зрения расширялось, а свечение перетекало из окружающего тумана, концентрируясь в пределах одного островка, который с каждой секундой становился все ярче и ярче у него над головой. Наконец перед ним открылся вид поверх туманной гряды. Это был своего рода карман внутри гигантской впадины, где была построена база; такое расположение наверняка выбрали для того, чтобы сократить протяженность шахты, ведущей к кораблю ганимейцев. Идущий вверх склон оканчивался длинным, закругленным хребтом, располагавшимся метрах в пятнадцати от того места, где стоял Хант. Он слегка изменил направление, выбрав более крутой подъем, который вел напрямую к вершине хребта. Перед глазами опали последние зыбкие пряди белизны.

Наверху царила кристально ясная ночь. Он стоял на ледяном берегу, который отлого спускался к ватному озеру от самых его ног. На противоположной стороне озера возвышались вершины каменных выступов и ледяных утесов, располагавшихся за пределами базы. На многие километры вокруг в облачном океане плавали призрачно-белые ганимедские айсберги, сверкавшие на фоне черного неба.

Но без единого намека на Солнце.

Он поднял глаза и невольно ахнул. Над ним, впятеро больший, чем Луна при взгляде с Земли, парил полный диск Юпитера. Ни одна из фотографий, которые ему доводилось видеть за свою жизнь, и ни одно изображение на экране монитора не могли сравниться с величием этого зрелища. Оно наполняло небо своим сиянием. Все цвета радуги сплетались друг с другом в переливчатых лентах света, слоями расходившихся от экватора. Приближаясь