Книга Странствие. Книга I - Григорий Исаев

несколько несчастных человек, которые были за мир, были вынуждены признать свою неправоту перед остальными — они получили достаточно для этого угроз от земляков.

Натан и Лотар стояли позади всей этой бурлящей толпы, пытаясь не привлекать к себе лишнего внимания. Вернее, это Лотар пытался. Он дернул Натана несколько раз за тогу и шепнул ему, что лучше им не высовываться, но Натана слишком разозлила злорадная радость этой местной деревенщины над горем Эзилата. В это мгновение среди толпы мелькнуло знакомое обоим лицо — это был Фин. Он тоже их заметил и незамедлительно выплыл из скопища людей, разливаясь в улыбке.

— Друзья мои, вот и вы! — воскликнул он. — Вас я и жду. Столько упускаете!

— Столько упускаете?! — возмутился Натан. — Да как вы можете радоваться горю тысяч невинных людей?!

Фин опешил от напора Натана. Он и думать забыл, что Натан прибыл к ним в трактир именно из Эзилата.

— Ну а что? Валлийцы тоже настрадались от рук эзилов. Почему бы им не порадоваться? — попытался оправдаться он.

— Глупец! Как их горе может скрасить ваше?

Фин не ответил, зато рядом стоящий высокий мужик услышал слова Натан и тут же влез в разговор:

— Как-как? Пусть страдают нам на потеху!

— Там ведь обычные люди, такие же как вы!

— Эти люди не думали, как мы тут страдаем. Так пусть теперь узнают сами, как бывает тяжело.

— А вам было дело до их страданий? Почему вы решили, что они обязаны думать о вас, если вы о них не беспокоитесь? У всех своя жизнь. Хотите идти войной на Эзилат — идите, но радоваться горю других людей, о которых вы ничего не знаете, это все равно, что рубить все деревья, потому что одно гнилое.

— Все эзилы — злобный скот! У них на уме лишь одно — отобрать у соседей все, что у тех есть! — закричал мужик, нависнув над Натаном.

— Чепуха. Ты об этом по чему судишь?

— По их солдатам. Какие они, такие и остальные!

— Ты бы еще судил обо всех по разбойникам с большой дороги.

Спор Натана с мужиком вдруг оказался громче шума толпы, люди вокруг стихли и стали подтягиваться ближе. Парис все время до этого был где-то в середине зала, но как только заметил, что все внимание людей перешло в другое место, тут же отправился туда.

Парис выглядел неброско. Одет он был в самую обычную серую тунику, потрепанную и испачканную грязью. Ничто не выдавало в нем воина, кроме мускулистого тела. Он был невысокого роста, около метра и шестидесяти сантиметров, но коренастый. Черная кучерявая борода обрамляла его свежее и гордое лицо. Глаза ярко и воинственно сверкали. Он был басой — чурался выглядеть богато.

— Что тут у нас происходит? — спросил он, выйдя из толпы. Руки он держал на поясе, показывая свою важность.

— Этот, — указали из толпы на Натана, — похоже слишком переживает за Эзилат.

— Кто ты такой? — спросил Натана появившийся из толпы старейшина. — Я тебя не знаю.

— Они со мной, — ответил Фин. — Я везу их до перекрестка на Антарсию.

— Но кто они?

— Гости моего отца.

— Я — Натан, портной.

— И откуда же ты, Натан? — спросил Парис. — Неужели из Эзилата.

— Я знаю его! — зашипел кто-то толпы. — Это Алфаят! Портной Примота. На вилы его!

Толпа без паузы кинулась на Натана с воплями, но Парис крикнул:

— Стойте! Дайте ему сказать.

Спустя паузу Натан сказал:

— Именно. Я — Алфаят. И да, я действительно служил Примоту, но это не делает меня человеком, который желает вам зла. И я не стремлюсь отобрать у вас хоть что-то.

«Зато мы желаем тебе зла», — крикнул кто-то из толпы.

— Все с тобой ясно, — сказал мужик, который все это время спорил с Натаном. Он брезгливо плюнул под ноги портному и отошел в сторону.

Фин смотрел на Натана, нахмурив брови. По дороге в Ребелу он и понятия не имел, кого везет в своей повозке. Толпа сначала молча стояла, будто соображала, что делать в данном случае, потом стала роптать, и вскоре в помещении опять раздавались крики. Народ вновь попытался ринуться на Натана, но Парис вновь вступился:

— Тишина! — пронзительно скомандовал он. Когда толпа утихла, спокойным голосом, будто ни в чем небывало, произнес: — Вот это гости, да… Ну а кто твой спутник, Натан Алфаят?

— Я — Лотар, господин, — робко представился юноша. — Я прибыл в Эзилат на торговом корабле «Рих». Меня забыли в городе до пожара.

— Что? — засмеялся Парис. Толпа поддержала его разливным хохотом. — Забыли? Видимо, ты был не лучшим моряком, раз тебя «забыли».

Лотара сильно задели слова Париса. Ему стало обидно за себя, и он боялся, что в этих словах была доля правды. Он желал защитить свою честь, потому тут же воскликнул:

— Я был хорошим моряком! Просто возникли такие обстоятельства. Я делал…

— Ладно-ладно, мальчишка. С кем не бывает — забыли и забыли. — смешки в толпе стали еще громче. После Парис вновь переключился на Натана. Он хмуро посмотрел на него и сказал: — Ну а с тобой что нам делать? Ты все-таки враг нашего народа.

— Я не имею ничего против вашего народа.

— Да как скажешь. Но ты теперь слишком много знаешь. Я бы не хотел, чтобы ты стал распространяться кому-то о нашем сегодняшнем собрании. К тому же… ты служил Примоту.

— Хочешь или нет, но кто-нибудь точно узнает об этом собрании. Ты устроил его в постоялом дворе, и созвал сюда целую толпу простых крестьян.

— Мы не просто крестьяне! — свирепо влез в разговор кто-то. — Мы валлийцы! Мы — люди гор. Понял, ты, южанин? Мы сами по себе! Мы не станем болтать где попало о наших делах, особенно с чужеземцами, типа тебя.

— Ты уже говоришь. Да только это ничего не меняет. Найдутся те, кто проболтаются. И потом, в чем смысл вашей секретности, если ты призываешь людей к войне?

— Не твое дело, старик. Но с вами двумя нам точно придется что-то делать.

Не успел Парис сказать последнее слово, как несколько человек тут же схватили Натана и Лотара под руки.

Внезапно расшумелись люди — некоторые из них хотели расправы. Одних в толпе зацепила манера Натана разговаривать слишком дерзко, других — то, что он пришел из Эзилата, но самой основной причиной озлобленности явилась служба Натана ненавистному Примоту. Парис и Фин встали между неожиданно озверевшей толпой и пленниками. Разговор среди пьяных шел не в пользу Натана и Лотара. Мужики кричали друг на друга. Некоторые из местных, обходя Фина и Париса,