Книга Не твой сын - Екатерина Руслановна Кариди

- Да.

- Судя по всему, тебе разговор не понравился, - констатировал он. - Я разберусь.

Он считал этот вопрос закрытым, но она - нет.

- Подожди, Илья.

- Что?

- Она… говорила о твоем здоровье.

- Ясно, - мужчина потемнел лицом. - Отдыхай. Я разберусь с этим, Аня.

***

Порой Илья поражался, как Василий мог жениться на этой суке. Хотя Тамара могла маскироваться и даже казаться приветливой и гостеприимной, да и красивая была в молодости, яркая. Этим и привлекла друга.

И еще Илья удивлялся, как у такой матери, как Тамара, могла родиться Анна. Они же как небо и земля. Впрочем, по характеру Аня - отцова дочь, не взяла от матери ничего.

Позже, когда Аня успокоилась, он вышел в холл отдельного блока, закрыл за собой дверь и позвонил Тамаре.

Та ответила сразу, как будто ждала. И сразу с ехидцей бросила:

- Что, нажаловалась уже?

- Зачем было звонить Анне? - спросил он.

- Я мать! Имею право звонить, когда захочу!

- Что ты ей наговорила?

- Что, заело, Илюша? - И расхохоталась: - Ха-ха-ха! Всего лишь то, что ты импотент.

Мужчина прищурился и усмехнулся:

- Ты потому все время ко мне лезла? И тогда, и сейчас. Хотела попробовать?

- Заткнись, педофил проклятый! Ненавижу тебя! Чтоб подавился! Ненавижу, гад! Чтоб ты сдох!

- Больше не звони Анне, - сказал он спокойно, словно не слышал ее проклятий. - Иначе тебе с мужем придется бомжевать. Посмотрим тогда, как долго он с тобой останется.

- Тыыы!!

- И в наши с Анной отношения никогда не лезь. Я не буду повторять, - проговорил он и оборвал контакт.

А потом замер у окна, заложив руки в карманы и глядя в пространство.

Его отношения с Анной никого не касаются.

Медленно выдохнул и закрыл глаза.

Наверное, у него всегда к ней будет больше отцовского, это неистребимо, потому что она дочь Василия. Илья помнил ее маленькой девочкой, Аня ведь выросла у него на глазах.

Да, он никогда не выпускал ее из виду, наблюдал за ней издали. А как выдался удобный случай, взял к себе на работу. И может быть, так и любовался бы на нее, как на икону, дальше. Если бы не ее беременность. Это решило все.

Ему нужен был этот ребенок! Он видел в нем надежду, проблеск счастья, возможность иметь сына хоть так, если по-другому бог не дал.

Сейчас Анна - его жена.

И да, он ее не касался. При мысли, что она будет с ним из чувства благодарности или из жалости, все переворачивалось внутри. Для этого Муратов был слишком ревнивым собственником. Он не хотел от любимой женщины суррогата или подачки.

Только настоящее.

И потому готов был ждать сколько угодно, пока она сама не захочет, не потянется к нему. Вот только времени в его распоряжении не так уж много, неизвестно, сколько бог отмерит. И не все можно предугадать.

С остальным он мог разобраться.

Мужчина приложил ладонь к стеклу, еще некоторое время смотрел в темноту, потом вернулся к жене и ребенку.

***

Кажется, так просто - просчитать все на годы вперед, будущее видится так четко. Но невозможно построить жизнь по плану и жить, поднимаясь все выше, как по ступеням. Потому что в один непрекрасный момент, когда ты меньше всего этого ждешь, ступени могут уйти из-под ног, а путь свернуть не туда. И тогда…

Тогда твоя жизнь превратится в ничто.

В ад, который ты сам себе построил.

После того разговора с тестем Вадим больше недели ходил как отравленный. Саднило глубоко в груди, как будто там застряла заноза. И разгоралась злость, но не находила выхода, разбивалась о боль.

Синдром отнятия беспощаден. Знать, что где-то есть то, что тебе необходимо как воздух, и не приближаться, - все равно что не дышать. Сколько ни загоняй это вглубь себя, рано или поздно потребность вырвется наружу.

Это как наркоман в завязке, подсевший снова. Теперь все было только хуже. Его накрывало с головой в самые неподходящие моменты. И тогда он снова и снова проживал отдельные фрагменты своей жизни. Давился ядом воспоминаний и горечью.

Работать в таком состоянии?

Да, он работал.

Потом явился к Алишеру, сказал прямо:

- Мне нужно уехать. Несколько дней, не больше.

Тот проговорил, почти не разжимая губ:

- Ты помнишь, что я тебе говорил?

Батуров чуть не сорвался. И если бы во взгляде Алишера было пренебрежение, желание унизить, его прорвало бы точно. Но тот молчал, тяжело, задумчиво, как будто решал про себя что-то.

- Помню, - сказал Вадим мертвым голосом.

Долгую минуту Алишер Шамаев смотрел на него, наконец прикрыл глаза и устало произнес:

- Хорошо. Поезжай, я прикрою.

Потом был ночной рейс.

Вадим сначала ходил по салону, под конец сидел, закрыв глаза и сглатывая от нетерпения, кулаки подергивались. Как наркоман за дозой. Он же знал, что там его никто не ждет. На что надеялся, на какое нахрен чудо? Но иначе не мог.

***

Аню с ребенком продержали в клинике две недели, пока малыш не начал уверенно брать грудь. К моменту выписки он даже на пятьдесят граммов «подрос». Такой оказался прожорливый. Но это было хорошо. Потому что грудь у Ани налилась, стала полная, пятый размер точно.

Был день выписки. Она впервые надела не бесформенные спортивки, а элегантный костюм. И долго придирчиво рассматривала себя в зеркале. Грудь - да… Но вроде не потолстела, живот полностью ушел, и все равно надо было привыкать к себе по-новому.

Потом Илья Муратов забирал их, был кортеж, море цветов. Инка Попова суетилась, снимала все. Илья сиял от