Книга Первоочередной - Андрей Потапов

дурацкого времяпрепровождения? Опять же, Ибн Заде сейчас не может пособничать Бальтазару, что само по себе неплохо.

– Я её потерял, – скромно молвил визирь. – Инструкцию вашу. Увы.

– Значит, я не в состоянии работать с механизмом без нужных материалов, – упёрся Гарюрич, словно козерог.

– Ну пожалуйста, – состроил Ибн Заде мордочку невинного младенца. – У меня тут все косорукие, на одного вас надежда.

– Тебе сложно, что ли? – фыркнул Серетун и снова дал подзатыльник хохотнувшему лжестражнику.

– Смотрите, – предупредил Долгорукий. – Я за себя не отвечаю.

Местный механик, вернее, отчаянный аферист поневоле согнулся в три погибели и полез прямо в жаровню, из которой выходила труба.

Несколько минут внутри бойлера всё ходило ходуном и раздавались ужасные ругательства, которые Гарюрич пытался хоть немного смягчить, а то люди же вокруг.

– Ну что там? – взволнованно спросил Ибн Заде, устав ждать.

– Дурацкая конструкция, – заверил хозяина механик, посветив чумазым лицом.

– Так и знал, – пригорюнился визирь. – Мне ещё тогда монтажники сказали, что не хотят работать по моему проекту. А я ведь их заставил подчиниться.

Правитель, закрыв руками рот, постарался не продолжать свою речь.

– У вас тут всё засорилось, – констатировал Гарюрич неприятный факт. – Знаете, копоть осела на стенках трубы. А всё потому, что её изначально криво поставили. Надо было заподлицо с печкой.

– И что же делать? – в нетерпении спросил Ибн Заде.

– Аккуратно смещать трубу, когда засыпаете уголь. Один работает лопатой, другой стоит рядом и давит вот сюда.

Гарюрич, кряхтя, вылез, чтобы показать точку приложения силы.

– Но печка же будет раскалённой, – ужаснулся Серетун. – Ты что такое говоришь?

– Тогда не знаю, – уныло сказал Долгорукий. – Я же технарь.

– Ладно, есть у меня идея, – вдруг загорелся Ибн Заде. – Но сначала найдём тех, кто согласится её испытать. Лезем обратно.

Под чутким руководством визиря вся мужская братия двинулась на технический этаж, который находился в самой высокой части замка, между потолком последнего жилого помещения и крышей. Обычно именно там отсиживались топильщики, пока Ибн Заде искал их по всему двору.

Этот раз не стал исключением, и вся бригада оказалась в привычном месте, именуемом в народе курилкой.

Группа ленивых джентльменов пыхтела трубками, утопающими в густых усах. Один из них читал “Пейтеромский вестник” вслух, а остальные с негодованием комментировали заголовки.

– В связи с инфляцией средняя зарплата по городу будет урезана на сорок процентов!

– Невероятно! – поддерживали джентльмена его коллеги по лентяйству.

– Визирь установил единый официальный язык по всему Пейтеромску!

– Боже мой! – вторили заводиле рабочие.

И действительно, с таким засильем мигрантов город погряз в удивительных наречиях, что порой путало даже самого заядлого лингвиста.Рабочие вон общались на своём родном языке, и не очень-то им хотелось перестраиваться, если честно.

– Крепководск готовится напасть в ближайшие недели!

– Будем защищаться! – хором вскричали джентльмены. – За Родину! За визиря!

Ибн Заде был крайне поражён услышанным и тут же перестал дуться на отлынивающих от работы топильщиков. И откуда у них только появились костюмы. Наверное, Клофелина успела сшить.

– Мне нужна помощь, – сходу сказал визирь, польщённый любовью простого люда к себе.

Но джентльмены в курилке замерли, словно притворяясь, что их там нет.

– Кхм-кхм-кхм! – многозначительно намекнул на толстые обстоятельства Ибн Заде.

Всё равно не последовало никакой реакции.

– Ну вы видели этих проходимцев? – Правитель повернулся к своим гостям.

Гарюрич с выпученными глазками смотрел на застывшего стражника, а Серетун, ехидно посмеиваясь, сказал всего два слова:

– Дима вернулся!

Поезд с грохотом остановился у здания одесского вокзала, где и по сей день красуются большие синие буквы: “Город-герой”. Всю оставшуюся поездку Сеня и Роза провели молча, выходить тоже решили по отдельности. Воитель не поддался копии Астролябии, хотя соблазн и был.

На поцелуй Сеня, конечно, ответил, но тут же отпрянул, изрядно напугав попутчицу. Чтобы хоть как-то сгладить момент, боец пустился в долгие объяснения, почему он не готов вступать в связь с первой попавшейся девицей, да ещё и в не очень чистом поезде (как будто его смутили заросли камыша у реки в своё время). Стараясь максимально избегать подробностей о своей возлюбленной и тем более о месте их знакомства, воитель наврал с три короба, чтобы, как ему казалось, выглядеть этичнее.

Правда, с каких пор в Сене проснулась такая чуткость – неизвестно.

Роза, что неудивительно, отказалась верить словам малознакомого человека, хотя вот только что была готова провести время куда занимательнее, чем в подростковых ссорах.

В общем, не заладилось новое знакомство, хотя были такие многообещающие перспективы.

Снаружи оказалось существенно теплее, чем в Питере. Улицы дышали весной, а снег остался где-то там, в прошлой жизни.

Оглянувшись назад, на дверь купе, Сеня вздохнул и сделал шаг навстречу свободе. Он предпочёл уйти первым, пока Роза только просыпалась

На кольце Привокзальной площади толпились машины, не давая друг другу проехать. У входа на вокзал дежурили нахальные таксисты, зазывая туристов прокатиться по городу за сущие копейки, которые почему-то впоследствии перерастали в баснословное вознаграждение. Одесса дышала своей обыкновенной размеренной жизнью южной столицы, немного ленивой, но при этом бесконечно деятельной, чуть запахнет выгодой.

Сеня вдохнул поглубже, расправляя массивную грудную клетку.

Права была Роза, тут действительно пахнет иначе. Даже не пришлось учиться, чтобы это определить.

Рядом сновали путешественники с огромными сумками, порой больше, чем их владельцы. Воитель тихо порадовался, что ему не нужно ничего тащить и можно просто насладиться утренней прогулкой по городу из детских воспоминаний. Тем более, Оперный театр недалеко.

Взглянув ещё раз на семейное фото, Сеня шмыгнул носом и двинулся к Пушкинской.

– Стой! – крикнули за спиной. – Стой, тебе говорю!

Сеня повернулся в поисках источника звука. Перед воителем стояла запыхавшаяся, чуть румяная от бега…

– Роза?

Девушка, деловито подойдя к воителю, опустила руку на его грудь.

– Вот, у тебя выпало, когда ты куртку натягивал.

Боец коснулся пальцев попутчицы, между которыми были зажаты свёрнутые купюры Серафимыча.

– Ах ты боже! – неловко пробасил Сеня, забирая деньги. – Спасибо.

– За такое не благодарят, – Роза улыбнулась.

Воитель снова залюбовался девушкой, видя в ней не отдельного человека, а свою любимую. Только у Астролябии волосы посветлее.

Солнце играло бликами в голубых глазах, придавая им особенно лукавое выражение, которое так и провоцировало.

С трудом унимая