Книга Боевой клич свободы. Гражданская война 1861-1865 - Джеймс М. Макферсон

чем больше».

Один завзятый демократ, решивший голосовать за республиканцев, так объяснял свое решение: «Если бы власть рабовладельцев не была столь высокомерна и агрессивна, то я был бы вполне удовлетворен распространением рабства… но так как она распространяет свое влияние огнем и мечом [в Канзасе], то я говорю: „Стоп, довольно!“» Он также ответил своему другу-демократу, пытавшемуся убедить его вернуться в лоно партии: «Не держи для меня место. Я уже не вернусь»[322].

Предвыборная кампания проходила с энтузиазмом, прежде невиданным в политической жизни Америки. Молодые республиканцы маршировали во время факельных шествий, распевая, как мантру, лозунг: «Свободная земля, свободное слово, свободные люди, Фримонт!» Генри Уодсворт Лонгфелло находил, что «сложно усидеть спокойно, когда в воздухе разлито такое возбуждение». Один искушенный политик из Индианы изумлялся: «Кажется, что все мужчины, женщины и дети высыпали на улицу, причем с таким энтузиазмом, который я, принимавший активное участие в шести президентских выборных кампаниях, никогда не наблюдал… в 1840 году было всеобщее ликование, сейчас же гораздо меньше бурления — в основном торжественная и какая-то тягостная серьезность»[323]. На Севере явка избирателей достигла небывалых 83 %. Северяне, казалось, находятся «на пороге революции», — писал один объятый священным ужасом политик, а другой, журналист, был убежден, что «процесс, происходящий в политической жизни Соединенных Штатов, и есть революция»[324].

По мере того как все большее число сторонников республиканцев охватывал энтузиазм, дурные предчувствия, пробуждаемые им, толкали многих бывших вигов голосовать за Бьюкенена или Филлмора. Администрация Пирса также предприняла меры для остановки часового механизма канзасской бомбы. В августе подал в отставку губернатор территории Уилсон Шэннон, признавший свою неспособность прекратить насилие на вверенных ему землях. Пирс назначил вместо него Джона Гири, двухметрового здоровяка с бесстрашным характером, прибравшего к рукам бразды правления в Канзасе. Будучи всего тридцати шести лет от роду, Гири преуспел во многих начинаниях: он был прокурором, инженером-строителем, офицером, возглавлявшим штурм Чапультепека во время американомексиканской войны, и, наконец, первым мэром Сан-Франциско, человеком, обуздавшим преступность в этом своевольном городе. Словом, если кто-нибудь и мог усмирить Канзас, чтобы сохранить там влияние демократов, то лучше кандидатуры Гири было не найти. По слухам, он заявил, что прибыл в Канзас, «неся на своих плечах кандидата в президенты»[325]. Дав отпор партизанским формированиям с обеих сторон и умело используя помощь федеральных войск (число которых в Канзасе достигало 1300 человек), Гири уже к октябрю подавил все вспышки насилия. Итак, кровопролитие в Канзасе (по крайней мере временно) прекратилось.

Надежды на мир в Канзасе заставили некоторых недовольных северных демократов вернуться к истокам. После того как они увидели, что в территории преобладают поселенцы с Севера, для них стало очевидным, что доктрина народного суверенитета в Канзасе может сделать из него свободный штат. Если в самых северных штатах США 20 % (или даже более) традиционных демократов в 1856 году, по-видимому, голосовали за республиканцев, то их число в штатах, расположенных южнее, не превышало 10 %[326]. Частичное восстановление из пепла катастрофы 1854 года позволило Демократической партии возместить некоторые свои прошлые потери. Имея раньше лишь 25 мест в Палате представителей, северные демократы получили уже 53 места, хотя по-прежнему 75 южных демократов и 92 республиканца превосходили их численно[327]. Самым важным стало то, что если Фримонт победил в одиннадцати северных штатах, получив 114 голосов выборщиков, то Бьюкенен выиграл гонку в оставшихся пяти из них (Пенсильвания, Нью-Джерси, Индиана, Иллинойс и Калифорния) с 62 голосами выборщиков, что вкупе со 112 голосами, полученными на Юге, обеспечило ему комфортный отрыв. Согласно данным голосования избирателей, Бьюкенен стал президентом меньшинства, однако в масштабе всей страны он набрал 45 % голосов: 56 % на Юге и 41 % на Севере[328].

Южане не собирались позволить Бьюкенену забыть, кому он обязан своей победой. «Мистер Бьюкенен и северные демократы зависят от Юга», — заметил после выборов один виргинский судья, намечая в общих чертах программу южан на следующие четыре года. «Если мы победим в Канзасе, не допустим повышения тарифа, избавимся от нашей экономической зависимости от Севера и еще больше расширим территорию рабовладения, то по-прежнему сможем оставаться свободными людьми под сенью американского флага»[329].

III

Для победы в Канзасе требовались энергичные действия, так как фрисойлеры, по оценкам, численно превосходили южан уже вдвое. Легислатура, где преобладали сторонники рабства, выбранные еще «пограничными головорезами» в 1855 году, по-прежнему являвшаяся официальным законодательным органом, отреагировала оперативно. Собравшись в январе 1857 года, она проигнорировала просьбу губернатора Гири внести изменения в драконовский закон о рабстве, предусматривавший смертную казнь за определенные выступления против рабства. Более того, легислатура ввела в действие законопроект о формировании нелегитимного конституционного конвента. Оговаривая июньские выборы, легислатура поручила окружным шерифам (все как один были приверженцами рабства) регистрировать избирателей, а членам окружных комиссий (также приверженцам рабства) — избрать наблюдателей на выборы. Учитывая историю предыдущих выборов в Канзасе, не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять смысл этих мероприятий. Вишенкой на торте законопроекта стало положение о том, что новая конституция, принятая конвентом, вводится в действие без референдума.

Гири был потрясен. Он прибыл в Канзас как демократ, «от всего сердца презиравший губительную» доктрину аболиционизма, но вскоре убедился в «преступном сообщничестве официальных лиц» в деле превращения Канзаса в рабовладельческий штат «любой ценой». После этого он склонился на сторону фрисойлеров и во время Гражданской войны уже был генералом в армии северян, а затем губернатором Пенсильвании от республиканцев. В 1857 году он наложил вето на законопроект о конвенте, однако легислатура с легкостью преодолела его. Будучи на ножах с территориальными чиновниками, едва ли не ежедневно получая угрозы о расправе, оставшись без поддержки уходящей администрации Пирса, 4 марта 1857 года Гири ушел в отставку. Покинув Канзас, он дал интервью, в котором заклеймил «преступную легислатуру». Гири удалось снизить преступность в Сан-Франциско, самом криминальном городе страны, однако Канзас оказался для него слишком твердым орешком[330].

Столкнувшись в первые дни пребывания в должности с той же самой проблемой Канзаса, которая утащила на дно администрацию Пирса, Бьюкенен предпринял меры, чтобы в его правление такое не повторилось. Он уговорил Роберта Уокера, выходца из Миссисипи, с которым был соратником еще по администрации Полка, принять должность территориального губернатора Канзаса и дать жителям штата конституцию, должным образом принятую и одобренную на референдуме. Будучи на целый фут ниже Гири, Уокер не уступал ему в решительности, но тоже понял, что Канзас ему не по плечу. Несмотря на то, что он был южанином, Уокер