Книга Черный цветок - Татьяна Коршунова

забери меня с собой,

Мне не надо доли кочевой.

Ты забери меня с собой,

Я желаю быть с тобой.

Ты лети, лети голубка,

Сердце бьётся.

Ой, да не на шутку.

Ягодка за ягодкой, лукошко наполнялось, а на душе у Томы становилось спокойно и тепло. Она поднялась, чтобы перейти к другому кустику и замерла. Хорошо лукошко осталось стоять на земле, иначе Тома выронила бы его.

Перед ней стояла женщина. Красивая, яркая. Длинные черные волосы, волнами спадали на плечи. Платье подчеркивало грудь, обтягивало тонкую талию и пышными юбками доходило до самой земли. Длинные ресницы, черные как ночь глаза, алые губы и выразительный гипнотизирующий взгляд. Это была она. Та цыганка с фотографии. Только сейчас женщина выглядела счастливой и улыбалась.

— Не бойся! — голос цыганки, словно песня соловья. Звонкий и мелодичный.

— Я не боюсь, — прошептала Тома.

— Ты знаешь, кто я, — это был не вопрос, а утверждение.

— Знаю.

— Вот и пришло время нам свидеться, — цыганка подошла к Томе и провела рукой по ее волосам, внимательно изучая черты лица девушки. — Ты похожа на нее. Такая же красивая, светлая … добрая. Моя … маленькая Агата, — в глазах цыганки блеснула грусть. — Она никогда не забывала обо мне. Помнила о «нашем». Так же как ты помнишь … о ней.

— Я ….

— Чшш, — цыганка приложила указательный палец к губам девушки, не давая ей сказать. — Все началось с этой поляны. На ней и должно закончиться. Ты сильная. Сильнее той, кем была я, — женщина накрыла ладонью грудь Томы и улыбнулась. — В твоем сердце уже живет камам. Спаси ее, — Нана взяла Тому за руку и поманила за собой. — Идем.

— Куда? — испуганно прошептала девушка.

— А говорила, не боишься! — цыганка улыбнулась. — Я помогу тебе, а ты помоги мне, — Нана подвела Тому к высокой толстой сосне. — Там, — женщина указала на небольшой взгорок, прямо у подножия дерева. — Хранится то, что ты должна передать нашему табору. Я виновата. Очень виновата. И должна вернуть то, что принадлежит роду. Давно должна была, но не могла.

— Нашему табору?

— Ты разве еще не поняла? — нахмурилась Нана. — Поняла! — и вдруг улыбнулась. — В тебе цыганская кровь. Но не такая, как текла в Агате и твоей матери. Сильнее. Моя… кровь. Кровь … шувани. Помни. Ты должна выполнить мою просьбу, когда наступит час воды и огня. Когда две стихии соединяются воедино. И … ничего не бойся, — последние слова женщина произнесла тихо. Ее голос словно отдалялся, а образ начал таять.

— Но … — Тома протянула руку, однако на месте цыганки осталась лишь сизая дымка.

Глава 17

Он не справился. Не смог вовремя заметить блеск в глазах Наташи. Не остановил. Вернее, остановил, но, когда было уже поздно. Тома увидела …

Роман был уверен в себе. Точно знал, что готов к тому на что шел, поэтому и согласился. Если бы не одно, но. Это «но» изменило все и назад дороги нет. Шукар предупреждала: будь осторожен. Не всегда все так просто, как нам казалось. Судьба может подбросить новое испытание или поворот. А он забыл и расслабился.

Случилось то, чего Роман ждал всем своим сердце, но так не вовремя. Хотя, рок винить нельзя. Как написано в книге жизни, так и случится.

Сколько бы он не пытался отогнать шальные и разжигающие внутри огонь мысли, ничего не получалось. Медленно шагая по деревенской дороге, парень погружался в них еще сильнее, пытаясь решить, как поступить честно и правильно.

— Может, молочка желаете?

Не молодой, звонкий голос вырвал Романа из забытья. Он резко остановился и повернул голову.

— Хорошее молочко! Утрешнее!

Пышная женщина стояла, облокотившись о калитку и улыбалась.

— У нас в Сосновке гостям завсегда рады. И накормим, и напоим, — она раскатисто засмеялась и, толкнув калитку рукой, подошла к Роману.

— Здравствуйте.

— Так как… на счет молочка?

— Нет. Спасибо. У вас действительно гостеприимный народ, — устало улыбнулся Роман.

— Томка то? Да ну! Она ж нелюдимая! Как и бабка ее была. Какое тут гостеприимство.

Роман нахмурился. Слова женщины его смутили.

— Я бы так не сказал.

— И ты на крючок попался! Ведьма она и есть. Хорошая девка была, да только такой же стала как весь их род.

— Степанида!

За спиной Романа послышался суровый голос, и парень обернулся.

— Ты что несешь то!? Не стыдно?

Маленькая бабулька, не смотря на жару, была одета в трикотажную кофту с длинным рукавом, плотную юбку, а на голове повязан ярко синий платок.

— Тебе на ферму то не пара?

— А, что я сказала? Только правду. Люди из города приехали. Предупредить я хотела, — пышнотелая женщина фыркнула и сложила руки на груди.

— Все сбироны сбираешь. Побойся Бога. Брехать на людей — грех!

— А я и не брешу …

— Ай … — бабулька взяла Романа под руку и потянула в сторону. — Идем хлопец. Ты, видать, к Ильичу? Так нету его дома.

Роман только сейчас заметил, что председательские хоромы на самом деле совсем близко. Бабулька, не отпуская его руки, медленно шла к соседнему дому. Он разительно отличался своей старостью и скромностью, но судя по свежевыкрашенным ставням и новому деревянному забору, о доме, как и о его хозяйке, видимо было кому позаботиться.

— Будешь по деревне блукать, такого наслухаешся, — женщина подошла к калитке и одернула щеколду. — Зайди в хату. Не обижай бабку, — она широко улыбнулась. — Внук уехал, а мне пагаманить не с кем.

Роман по наитию шел за пожилой женщиной и даже не думал отказывать ей. Во — первых его с детства приучили уважать возраст, а во- вторых, парню показалось, эта бабушка могла рассказать ему что-нибудь интересное. Председатель приедет лишь к вечеру, а возвращаться туда, где остались нерешенные вопросы Роману не хотелось. По крайней мере, сейчас.

Маленькая собачонка, неопределенной породы, выскочила из деревянной будки и тявкнула, но уже в следующее мгновение, приветливо завиляла хвостом. Развесистая яблоня, создавая тень, укрывала двор от палящего солнца. Возле крыльца стояло огромное количество ведер, тут же стопкой сложены плетеные корзинки, а по узенькой дорожке, ведущей к дому, ощущая себя полными хозяевами, ходили куры. Из небольшого сарайчика, находящегося чуть поодаль, также доносилось кудахтанье и выкрики петуха. Роман ничуть не удивился этому сельскому хаосу. Лишь улыбнулся нахлынувшему душевному теплу и вошел следом за бабушкой в дом.

Здесь не было так светло и просторно, как в доме Томы, но не менее уютно. Состоящий из кухни и одной большой комнаты, для семьи он был бы мал, но маленькая пожилая бабулька,