Книга Долгая дорога домой - Дайни Костелоу

самое сделаю я. Если есть хоть какая-то вероятность, что сестра жива, мы должны ее найти. Элен всего одиннадцать, одной ей не выжить.

Братья расстались. Каждый пошел своей дорогой, у каждого были свои тайны, и ни один из них не был готов задавать другому вопросы, ответы на которые развели бы их еще дальше. И оба они не питали серьезной надежды найти пропавшую сестру.

Однако в ее поиске они были заодно.

Глава двадцать вторая

Как только за спиной лязгнула дверь, Элен поняла, что зря не сбежала.

Монахиня провела их с мадам Соз в небольшую мрачную приемную, где стояли стол, два стула с прямыми спинками и продавленный диван. Сообщив, что мать-настоятельница скоро придет, монахиня вышла.

Они сели по разные стороны стола, и Элен посмотрела на мадам Соз большими перепуганными глазами.

— Мадам, не оставляйте меня здесь, пожалуйста! — взмолилась она. — Мне тут не нравится, я хочу домой.

— Я знаю, — ответила Агата. — И как только мы найдем твоих родителей, ты сразу же отправишься к ним.

А что еще она могла сказать?

Прошло почти десять минут, и наконец дверь открылась, пропуская мать-настоятельницу. Это была крупная женщина, а в черном облачении, подвязанном на поясе, в накрахмаленном белом чепце, вздымавшемся на голове как крылья большой птицы, она казалась еще выше и шире. На узком лице птичьим клювом торчал нос, к которому почти примыкали близко посаженные глаза. Остановившись в дверях, она оценивающим взглядом окинула посетительниц и только после этого вошла их приветствовать.

Мадам Соз тут же вскочила и исполнила нечто вроде полуреверанса.

— Доброе утро, матушка, — сказала она.

— Вы мадам Соз, если я не ошибаюсь? Да будет утро добрым и для вас. — Посмотрев на Элен, которая осталась сидеть, настоятельница добавила: — Встань, дитя! Что за невоспитанность!

Элен неохотно поднялась, глядя себе под ноги, и не произнесла ни звука.

Мать-настоятельница обернулась к мадам Соз:

— Кто эта девочка? И почему вы привели ее ко мне?

— Это Элен Сен-Клер, ответила Агата. — Она потеряла сознание в церкви, и отец Тома нашел ее в таком состоянии. В настоящий момент ее родных нет в городе, и ей нужно где-то жить. Отец Ленуар просит вас принять Элен на те несколько недель, которые нам понадобятся, чтобы связаться с ее родителями, и тогда они за ней приедут.

Преподобная мать оглядела Элен без всякой приязни.

— Она не похожа на тех детей, которым мы должны давать приют, — сказала она. — Наш дом — для неимущих детей, и мы не можем предоставлять стол и кров детям, которых родители просто потеряли.

— Отец Ленуар предполагает, что, когда ее родители за ней приедут, они будут более чем рады возместить любые издержки, которые вам придется понести, заботясь о ней.

Глаза монахини алчно вспыхнули, но произнесла она следующее:

— Но что, если они не приедут? А может, и вообще никогда не объявятся.

— Тогда она окажется как раз из числа тех детей, о которых вам надлежит заботиться, поскольку будет неимущей.

Преподобная мать поджала губы и обратилась к Элен:

— А ты, дитя? Что ты сама можешь сказать?

Элен посмотрела на мадам Соз с немой мольбой в глазах, но та отвернулась, и девочка лишь тихо пролепетала:

— Ничего, преподобная мать.

— Ну, тем лучше, — изрекла монахиня. — Что ж, я приняла решение: ты, Элен Сен-Клер, можешь пожить здесь, пока мадам Соз и отец Ленуар не найдут твоих родных. — Это было сказано так, будто делалось невероятное одолжение. — Но учти, тебе придется отрабатывать потраченные на твое содержание деньги, как и всем остальным.

Элен посмотрела на нее исподлобья. Она уже ненавидела эту женщину в черном платье и разлетающемся головном уборе.

— Я не хочу тут жить! — воскликнула она с вызовом. — Я хочу домой!

— А поскольку сейчас у тебя дома нет, ты должна быть благодарна за тот, который я тебе предлагаю, — отрезала монахиня, а затем повернулась к Агате Соз: — Вам пора, мадам. Сестра Габриэлла вас проводит, а этот ребенок поступает в мое распоряжение. — И она так крепко сжала Элен руку, что пальцы вдавились в кожу. — Пойдешь со мной, девочка.

Резко дернув упирающуюся Элен, она заставила ее идти с ней вместе к двери. Последнее, что успела увидела увидеть Агата, было бледное, обернувшееся к ней лицо Элен Сен-Клер и на нем — страдание, страх и обида человека, которого предали. И дверь закрылась.

В комнату вошла сестра Габриэлла и повела Агату к выходу.

— Не волнуйтесь, мадам, — сказала она. — Преподобная мать быстро приведет ее в чувство.

«Вот именно этого, — подумала Агата, направляясь обратно к дому причта, — я больше всего и боялась».

Тем временем мать-настоятельница отвела Элен к себе в кабинет и стала, как выразилась привратница, «приводить в чувство», заставив полчаса простоять в углу лицом к стене, положив руки на голову.

— Вот что, Элен, — сказала она после, — я буду говорить с тобой как с разумной девочкой. Подойди и встань передо мной.

Элен с облегчением опустила руки и встала перед большим столом, за которым сидела монахиня.

— У нас в приюте Святого Луки есть весьма определенные строгие правила, которым все подчиняются беспрекословно. Одно из них — не пререкаться. — Она сверлила Элен немигающим взглядом, будто провоцируя нарушить это правило прямо сейчас. — Всем приказам ты будешь подчиняться немедленно и без обсуждений или споров. Дети, нарушающие правила, подвергаются суровым наказаниям, запомни это. Надеюсь, ты меня понимаешь.

Элен не ответила, и монахиня, взяв со стола указку, стукнула ею по столешнице.

— Понимаешь?!

Элен кивнула.

— Когда я к тебе обращаюсь, ты должна ответить: «Да, преподобная мать». — Монахиня подняла брови: — Ты понимаешь меня, Элен?

Элен, сглотнув слюну, с трудом выговорила:

— Да, преподобная мать.

— Хорошо, — бросила настоятельница и позвонила в медный колокольчик, стоящий на столе.

Тут же в дверь постучали, и на пороге появилась еще одна монахиня.

— Это сестра Маргарита, — сказала преподобная мать. — Она отведет тебя туда, где ты будешь есть, спать и работать.

Сестра Маргарита вывела Элен из кабинета, и они пошли по длинному коридору, в конце которого располагалась какая-то дверь.

— Коридор ведет непосредственно в приют. Из-за этой двери ты будешь выходить только тогда, когда за тобой пошлют. Поняла?

— Да, сестра, — тихо пробормотала Элен.

— Молодец.

Монахиня открыла дверь и подтолкнула девочку к новой жизни, если это можно было назвать жизнью.

Первое, что почувствовала Элен, войдя, был сильный и неприятный запах: смесь вареной капусты, сырого белья и чего-то еще, что только предстояло узнать. Элен шла за монахиней по