Книга Буржуазное равенство: как идеи, а не капитал или институты, обогатили мир - Дейдра Макклоски

занимала третье место сверху. Италия в 2010 году занимала восьмидесятое место, чуть ниже Вьетнама, а в 2012 году - семьдесят третье, чуть ниже Кыргызской Республики. В 2012 году, согласно индексу восприятия коррупции Transparency International, Новая Зеландия заняла первое место, оказавшись самой честной в рейтинге из 173 стран. Италия заняла семьдесят второе место.⁸ В 2009 году в рейтинге экономической свободы Новая Зеландия заняла первое место по уровню правовой системы и пятое место по уровню свободы от регулирования. Италия по своей правовой системе заняла шестьдесят третье место, чуть выше Ирана, а по свободе от регулирования - девяносто четвертое, чуть выше Доминиканской Республики.⁹ Итальянские правовые институты, осуществление монополии на легитимное насилие - их переменные L и переменные S, поддерживающие L, - являются жалкими.

Тем не менее, по реальному ВВП на человека Новая Зеландия и Италия в 2010 году были практически идентичны - 88,20 и 86,80 долл. в день, что немного выше "стиральной линии" Ханса Рослинга. Можно утверждать, что в любом случае существует международная корреляция между доходами и уровнем управления. Но причинно-следственная связь отчасти обратная - богатые люди требуют лучшего управления, что, безусловно, является историей более честного управления в американских городах с 1900 г. по настоящее время. И слишком мал размах подогнанной кривой, чтобы объяснить многое: то, что корреляция "существует", не отвечает на научный вопрос о ее значимости. Причина, по которой Италия и Новая Зеландия так сильно различаются по уровню управления и так мало по уровню доходов, заключается в том, что Великое обогащение состоит не из небольших улучшений, а из совершенно новых улучшений, приводящих к увеличению кривой предельного продукта труда, таких как асфальтированные дороги, дешевые винты и болты, канализационные сифоны в водопроводе, экраны на открытых окнах, зубные имплантаты, широкое распространение средних школ, компьютеры. Такие усовершенствования настолько выгодны, что даже в частном секторе даже плохо управляемой экономики, например в Италии, они внедряются с вполне удовлетворительными результатами. То есть главным является не достижение эффективного равновесия, а увеличение кривых на графике.

Есть пределы. Северная Корея в очередной раз демонстрирует, чего можно достичь, управляя страной по идиотизму. Великий скачок Мао, начавшийся в 1958 г., с его коммунальными кухнями и дворовыми домнами привел к смерти от голода 30-40 млн. человек. Это было грубое нерациональное использование ресурсов, идиократия. Можно, конечно, снизить даже очень высокий доход до 1 долл. в день, если правительство полностью сойдет с ума, как это с определенной регулярностью делают правительства с момента своего появления. Вспомним Сирию Асада, Рим Нерона или первоначальный план монголов-завоевателей (вскоре они опомнились) - превратить богатые сельскохозяйственные поля Китая в обезлюдевшие пастбища для своих лошадей.

Но в другом направлении изменений, по количественному стандарту Великого обогащения, правительство может сделать немногое, кроме как уйти с дороги. Если экономика начинается с обычных несколько несовершенных прав на собственность и обычных скромных коррупций, она не может достичь ничего похожего на 900, или 2900, или 9900-процентный рост современных экономик с 1800 года по настоящее время только путем повышения рутинной эффективности, что уже старо, или путем введения рутинного меркантилизма, что тоже старо, или, что менее всего важно, путем простого желания и пропаганды, что это действительно достигнуто, что было старой красно-китайской формулой. Если страна управляется хотя бы умеренно хорошо, то исторически, как правило, нет ничего похожего на 99-процентную идиократию, от которой можно оправиться, просто позволив людям проявлять обычное благоразумие. Страна достигает Великого обогащения, позволяя изобретателям творчески разрушать прежние способы ведения дел. Если султан сбросит с обрыва сумасшедшего изобретателя, Османская империя останется бедной, как бы ловко он ни уравнивал известные предельные издержки и известную предельную стоимость.

Однако добиться свободы и достоинства не так-то просто, поскольку для этого необходимо принять буржуазную сделку между коммерческой выгодой и достоинством, отвергнуть родовой протекционизм, устоять перед соблазном разумно звучащего "планирования" или "регулирования", не поверить популистско-кейнсианскому утверждению о наличии бесплатных обедов и совершить идеологическую революцию в сторону равенства женщин, бедных и низкостатусных каст, которой сопротивляются традиционные общества и даже некоторые современные общества. Норвежцы лишь в конце XIX в. неохотно приняли либеральные экономические ценности, противопоставив себя неистовому либерализму своих многочисленных кузенов в Америке.¹⁰ Это напряжение можно вновь увидеть в пьесах Ибсена, таких как "Столпы общества" (1877), где безумная, но обогащающаяся Америка противопоставляется разумной, трезвой Норвегии. Историк экономики Стэнли Леберготт в 1984 г. писал об американской экономике до Гражданской войны, что "мы должны обратиться к тому вкладу, который вносят ценности самих людей":

Именно эти ценности определяли рост "производительности", поскольку они обусловили готовность американцев мириться с постоянными новинками в производстве. Без такой готовности американцы никогда бы не смирились с издержками роста - текучестью кадров, миграцией, высоким износом оборудования, разрушением инвестиций в бизнес, резким устареванием навыков и обучения людей. Посетители Соединенных Штатов давно отмечают, что американцы необычайно охотно принимают новизну в экономическом процессе.¹¹

Это буржуазная сделка.

Современная политика - это четырехстороннее перетягивание каната между либерализмом в разумной части элиты, социализмом в остальной части элиты, традиционализмом в крестьянстве и популизмом в пролетариате. Работает только либерализм, но остальные энергично перетягивают канат. Как писали французские экономисты по поводу медленного роста на Мадагаскаре: "Хотя малагасийский народ претендует на демократические принципы, он по-прежнему разрывается между требованиями демократического и меритократического характера и традиционными ценностями, которые навязывают уважение к реальной и символической иерархии, унаследованной от прошлого"¹². Чудо в том, что сама Франция или, тем более, Британия, осыпанная почестями, обе сильно зарегулированные, не являются инстанциями. Чудо объясняется легко присвоенной идеей Великого обогащения, увеличения предельных продуктов. Государство должно крайне плохо работать со своими общественными институтами, хуже, чем Италия, чтобы компенсировать то, что можно получить от внедрения химии, электрического освещения, начального образования, автомобилей и компьютеров.

Принятие буржуазной сделки и поддерживающей ее этики - вот что привело к уменьшению масштаба. Институциональные изменения в отсутствие такой этики не дали результата. Недостаточно, как рекомендует сегодня Всемирный банк, добавить институтов и помешать. Можно создать суды по британскому образцу и даже снабдить барристеров париками, но если судьи продажные, а барристеры не имеют профессиональной гордости, а общество презирает их обоих, то введение такого красиво звучащего института не приведет к улучшению правопорядка. Неоинституционалисты Асемоглу и Робинсон сообщают о попытке обуздать прогулы среди медсестер больниц в Индии путем введения института табельного учета рабочего времени. Экономисты, руководившие экспериментом, были уверены, что голые стимулы "правильного института" сработают. Но это не так. Медсестры вступили в сговор со своими начальниками в