Книга Любовь и прочие яды - Дарья Стааль

на меня и даже переглядываться и перешептываться не стали. Лишь задумчиво покивали.

Это все, конечно, было очень мило, но:

– Меня никто не хочет спросить? – подала голос сердитая я.

– Спас девушку – обязан жениться, – улыбнулся Винсент.

– Да ты отравил меня, а не спас!

– ЧТО?! – обалдели братья.

Ой, мамочки…

– Та-а-а-ак… – хором протянули братья и строго глянули на Винсента.

– Это случайно вышло, Винсента хотели приворожить, а приворожили меня, – поспешно пояснила я, увидев выражения их лиц. – Мы уже сварили противоядие! И даже Грогону покаялись!

У стоящего рядом Грогона, кажется, дернулся глаз. А нет, не кажется, действительно дернулся.

– Натан! – самый старший брат посмотрел на лорда-ректора таким убийственным взглядом, что тот поморщился:

– Не смотри на меня так, я же не могу водить вашу сестру за ручку.

– Зато я могу, – оскалился Винсент, но лорд-ректор снова поморщился:

– А тебя я прямо сейчас отчислю из академии. Обратно, к магам. Чтобы ты разводил бардак уже там.

Толпа адептов Академии Высшей Магии нервно сглотнула. А вот Адам, наоборот, усмехнулся и показал Винсенту большой палец. И это заметили все участники разговора.

– Пожалуй, здесь на место для беседы, – Грогон щелчком открыл портал в свой кабинет. – Прошу.

И я первая юркнула в круг белого пламени. А то мало ли, действительно закинут меня пред маменькины очи. Чисто из братской вредности.

Кабинет лорд-ректора к такому количеству посетителей готов не был – здесь, как правило, бывало двое, максимум трое нашкодивших визитеров из адептов. А сейчас сразу набилось пять моих братьев, я, Винсент и сам хозяин помещения. Лорд-ректор тяжело вздохнул и опустился в кресло, я – на один гостевой стул, самый старший брат – на другой. Остальные расположились кто где, и некоторое «где» Грогону не понравилось, по глазам видела. Ну не были предназначены некоторые предметы интерьера, чтобы на них взрослые мужики сидели.

Винсент же встал за моей спиной и положил ладонь на плечо. В этом простом, успокаивающем жесте на самом деле скрывалось больше нежности, чем во всех поцелуях мира. Это было своего рода «я рядом, ничего не бойся».

– Итак… – произнес лорд-ректор, подталкивая нас к диалогу.

Но вместо продолжения выяснения отношений я не удержалась и спросила:

– А как вы нас нашли?

Ректор хмыкнул:

– Ну не думаешь же ты, что я поставил охранные заклинания только на входные ворота? Нет, я протянул их вокруг всей территории академии. И когда ты так эффектно перемахнула через стену, то оставила очень яркий след. Он, конечно, истончился, но примерные координаты я все же смог вычислить.

М-да, неловко получилось.

– Кстати, что там с твоей магией? – Грогон посмотрел на Винсента.

Над моей головой раздалось раздраженное цоканье.

– Проблема была во фляжке. Она оказалась артефактом, создающим зелье, подавляющее магию. У меня нет никого опыта в магических предметах, а у остальных не возникало никакого вопроса – я же не спал с ней в обнимку.

– Артефакт, создающей зелье? – подал голос брат, недавно избавившийся от хвоста. – Такой создать непросто, должен быть большой талант.

– Или можно купить, – подал голос тот брат, что снова листал книгу.

– Купить нельзя, это ж запрещенка, – не согласился первый.

– Запрещенка, – согласился Винсент и посмотрел на Грогона.

– Дарителя поймают, – спокойно ответил лорд-ректор, и с пальцев мужчины сорвались искры-посланницы. – И он понесет ответственность.

– Она, – тихо поправила я.

– Тем более, – усмехнулся Грогон. – Женщинам кажется, что им все сойдет с рук, стоит лишь посмотреть в их милые мордашки. Но иногда за этими красивыми личиками скрываются поистине жуткие чудовища.

– Как Келлер? – не удержалась я.

– Увы, – согласился лорд-ректор.

Присутствующие замолчали. Кажется, у каждого мужчины в жизни было свое прекрасное чудовище, которое попыталось сломать ему жизнь.

– Итак? – подал голос брат. Тот, кто, кажется, уже не очень хотел вернуться на свидание.

– Не так я себе это, конечно, представлял, – пробормотал Винсент, обходя кресло и вставая передо мной. – Хель, когда мы познакомились, я увидел целеустремленную девушку, но понятия не имел, насколько ты на самом деле волевая.

Поди попробуй вырасти мямлей с пятью такими братиками.

– Сначала я просто хотел за тобой присматривать после того случая с кузнецом…

– Какого еще случая? – подал голос мой брат. Тот, кто все еще щеголял голым торсом и прямо сейчас доставал из воздуха рубашку.

Но остальные шикнули на него, чтобы не перебивал.

– Потом я узнал тебя поближе. Ты помогала нагнать материал, и я не мог не восхищаться твоим живым умом.

Мне пришлось немного запрокинуть голову, чтобы лучше рассмотреть выражение лица парня. Но оно было абсолютно нечитаемое, лишь синие глаза полыхали от заключенной в них магии.

– Потом меня постарались отравить, и тебе досталось. Но ты пожалела меня, и мы справились вместе.

Парень вздохнул, взъерошил волосы, и по этому жесту до меня вдруг дошло, что маг нервничает.

– Я знал, что брак с девушкой без рода и магии будет мезальянсом, но был готов выйти из семьи, если отец не одобрил бы мой выбор.

Я ахнула, не удержавшись.

– И я готов был завещать тебе свою долю семейного дела, если бы сегодня все сложилось иначе. И я знал, что тебе не нужно было ничего из этого – ни мой пафосный титул, ни мои огромные деньги. Ты не попросила ничего в тот раз, хотя я готов был купить тебе весь Ротур за молчание. И я был поражен твоим внутренним благородством. Ты явилась на самую опасную дуэль с беспринципным человеком, чтобы поддержать меня. Это было по-настоящему глупо и невероятно смело.

Винсент не отрываясь смотрел в мои глаза, и я тонула в этом водовороте неукротимой магии, несгибаемой силы, что полыхала внутри мага. И когда он плавным движением опустился на одно колено и протянул мне руку, кажется, забыла, как дышать.

– Хельоэнга Дахшат, окажешь ли ты мне честь, став моей женой?

На конце фразы голос у парня чуть сорвался от волнения, и я почувствовала, нет, увидела, как магия заполняет собой пространство, расходясь широкими, пульсирующими дугами в такт его бешено колотящегося сердца.

А у меня самым предательским образом не хватало ни дыхания, ни голоса, чтобы дать ответ. И потому я лишь молча вложила ладонь в