Книга Дакия - Алекс Хай

управлять — задача очень высокого уровня. Дед разве что сэкономил на красках, и было трудно его за это винить. Зачем тратить силу на эстетику, если важно просто побеседовать?

Я поднял руку и убедился, что был в форме духа. Вероятно, Папа Янко возвел этот домик с садом, чтобы мне было привычнее — на самом деле в этом не было необходимости. А может это место имело для него особую важность: некоторые “привязки” к реальному миру вроде нашего дуба могли помочь в работе. Возможно, этот дом помогал старику.

Подплыв к скамейке, я опустился рядом с дедом.

— Вы уже знаете, как меня зовут, — сказал я. — Значит, и все остальное смогли прочитать?

Старик улыбнулся.

— Ну, кое-что у тебя было на лбу написано, кое-что — в уме, а кое о чем хочу услышать от тебя, дитя.

Я немного смутился. Хотелось задать тысячу вопросов — ведь я впервые столкнулся со столь опытным носителем силы, аналогичной моей! Я бы мог столькому у него научиться! Попытаться понять столько всего! И сейчас разрывался между желанием пополнить багаж знаний и работой, которую следовало сделать.

Видимо, мои сомнения не укрылись от Папы Янко.

— Ты, юноша, владеешь великой силой, только дана она тебе взаймы, — сказал он. — Да и сам ты принадлежишь другому миру. Даже не знаю, повезло тебе или нет.

Я оторопел и вытаращился на старика. Ну зашибись! Вот так лихо какой-то дед меня раскусил и выведал мою самую опасную тайну. Спасибо хоть, что этот разговор происходил в проекции, а не наяву…

— Пожалуйста, — усмехнулся Папа Янко.

— Эммм…

— Не бойся, Михай, мне резона болтать нет, — попытался успокоить меня дед. — Чужие тайны нужно уважать. Да и тебя никто не спрашивал, когда все случилось, ведь так?

— Да.

— Ну вот, тем более незачем портить жизнь человеку, который никак не мог повлиять на то, что с ним произошло. Сдается мне, тебе и так непросто пришлось.

— Спорить не буду. Папа Янко, скажите, вы все это с меня считали? Так просто?

— Давно живу, да и род мой, в отличие от твоего, чтил и передавал силу. Твоя проснулась потому, что твоему роду грозило уничтожение. А моя была с моими предками с самого основания. Но и ограничений у меня еще больше, чем у тебя. В нашем роду тот, кому дарована сила, не может выбрать иной судьбы, кроме той, что ему предназначена. Потому я не просто Янко, а Папа Янко.

Значит, я все же был прав в своих догадках. Подозревал, что этот старик был кем-то вроде местного цыганского барона. Только, видимо, руководил букурештским подпольем или чем-то вроде того.

— А что у вас за предназначение? — осмелился спросить я. — Если, конечно, это можно обсуждать…

Папа Янко рассмеялся.

— Да нет в этом никакой тайны, Михай. Вот уж четыре сотни лет мой род оберегает Букурешт. Не корольков, под которыми вечно стул шатается, не дакийских и греческих дворян, от которых проку нет, а людей, что здесь живут. Простых людей, Михай. Вроде тех каким был ты, пока тебе не дали вторую жизнь. Род мой идет от сподвижников семьи Брынковяну — ушли в подпол еще при османах, когда господаря Константина замучили. Надо было кому-то о людях заботиться — вот мы и начали. Благо сами были из бояр и кое какие блага да накопили.

Я осторожно кивнул.

— Выходит, родовая сила никогда не дается просто так? Только если роду предписано какое-то предназначение?

— Родовая сила — штука древняя, Михай, — тихо ответил старик. — В былые времена, когда дети почитали родителей, когда проводили обряды во славу предков и по-настоящему чтили свое прошлое, силы в родах было больше. Иной раз баба обиженная криво посмотрит, даже слова не молвит обидчику — а тот и помрет наутро. Но забылись традиции, отринулись законы — и поток силы почти иссяк. Ведь все в природе взаимосвязано, дитя. Если на что-то претендуешь, надобно соответствовать. Твой род — один из немногих, кто сохранил память о том, как надобно жить. Накопил достаточно силы, чтобы она явилась в мир. Но ты, Михай, должен понимать, что как ее дали, так и отберут. Все конечно. Ничего не бывает навсегда.

— То есть, по-вашему, как только я исполню свое предназначение и сделаю все, чего от меня требуют, сила уйдет? — встревоженно спросил я.

— Ну, я бы на твоем месте не особо расстраивался. Все же род в тебе не ошибся — ты вон как взялся выполнять требуемое, — усмехнулся Папа Янко. — А может и так статься, что возьмешь на себя какой-нибудь зарок, как мой предок — и тогда все иначе пойдет. Сила-то, она со своим разумом. В ней память всех твоих предков и их нрав. Так что не раскисай, Михай. Но и относись к тому, что имеешь, с почтением — таких, как мы, мало осталось.

Он умолк, а я молча глядел на проекцию симпатичного дома. Значит, меня в своем роде использовали. С учетом того, что эту идею подкинули моему семейству, использовали не только меня, но с меня больше всего спросу.

Можно было бы обидеться, да смысл? В конце концов, я тоже кое-что получил. Шанс прожить жизнь заново, неплохие стартовые позиции, помощь в виде силы. Да все очень круто у меня складывалось, если не брать во внимание постоянный риск откинуть копыта. Но тут уж извините, издержки…

Старик повернулся ко мне.

— Не ожидал, что Макс притащит таких гостей… Вот уж удивил так удивил. Я государевых людей не жалую, особенно всякого рода ищеек. Но и борцов за правду вроде твоей подружки тоже не люблю — они сперва думают, что воюют за благое дело, а потом прозревают, когда становится слишком поздно. Все блага кому-то да выгодны. Никто никогда не будет делать что-то для черни просто так.

— А вы тогда для чего защищаете Букурешт? — улыбнулся я.

— Затем, что если я и мой род не будут этого делать, то скверно станет всем. И мы ослабеем, а то и вовсе силы лишимся, и людям дурно станет. А так всем лучше.

— Ну, зато хотя бы честно.

— Честность — одна из добродетелей и условий сохранения силы, — назидательно сказал Папа Янко. — И честным нужно быть в первую очередь с самим собой. Ты удивишься, узнав, сколько людей предпочитают себя обманывать. Но к делу, Михай. Я ищеек не жалую, говорил уже, но с тобой говорить буду. И Макса терплю, но он — исключение.

— Потому что я наделен родовой силой? — предположил я.

— Именно. Ты должен