Книга Поэзия убийства - Наталия Антонова

–Совершенно верно,– рассмеялась Мирослава.

–Вот ведь, говорил мне Святослав Юрьевич, веди их сразу в наши в апартаменты. Сам-то он уже давно там, сервировкой стола занимается и репетирует,– она подмигнула детективам, и они поняли, что Ларин в своём репертуаре и хочет ошарашить их какой-то новой антирекламой собственного сочинения.

Трудно было представить, что владелец рекламной фирмы в свободное время сочиняет разоблачительные вирши. Но именно так и было на самом деле.

Едва Туманова распахнула двери гостиной, впуская дорогих гостей, как Ларин, сразу же широко разведя руки, пошёл им навстречу. При этом он едва успел поставить на стол бутылку, которую долго и тщательно разглядывал.

Морис с одного взгляда, брошенного на неё, понял, что вино дорогое, даже очень дорогое. Поэтому решил ничего не говорить Мирославе. Она не понимала, зачем платить огромные деньги за выдержанное вино, которое лучше оставить для выставок. Пить же ей нравилось молодое, лёгкое вино.

–Вы только не бросайтесь сразу с места в карьер,– успел шепнуть Миндаугас, пока хозяйка «Ромео» из холла стриптиз-клуба вела их в сторону коридора, похожего на рукав реки и ведущего в жилую часть здания.

–Как мы искренне соскучились по вам,– проговорил Ларин, едва коснувшись губами щеки Мирославы и сжав в крепком пожатии руку Мориса.

–Если соскучились, то чего же не позвонили?– спросила Мирослава с улыбкой.

–Так вот, всё Клара Львовна,– он шутливо кивнул в сторону своей подруги жизни и передразнил её писклявым голосом:– Не смей людям надоедать!

–Я так никогда не пищу!– рассмеялась она.

–Я совсем и забыл, что ты гудишь, как тромбон,– развеселился Ларин.

–Тромбон не гудит!

–Нет, бог свидетель,– Ларин поднял очи к потолку,– любимой женщине никогда не угодишь, верно я говорю, Морис?

–Доля правды в этом есть,– засмеялся Морис.

–Вот именно, что только доля! Я бы даже сказала, тонюсенькая долечка,– вставила Туманова и спросила:– Вы согласны, Мирослава?

–Ой, даже и не знаю,– ответила та, никогда не любившая делить мир на мужскую и женскую команды.

–А какие доводы Клара приводила в пользу своих запретов?– спросил Святослав Юрьевич, как вскоре выяснилось, у самого себя.

–И какие же?– в один голос поинтересовались детективы.

–У них, говорит, работа. А работа у них есть всегда! Верно?

–Конечно, верно!– весело поддержали его детективы.

–А значит, что главное в нашей жизни?

–Что?..

–Находить равновесие между работой и личной жизнью! То есть жить в гармонии с собой и со всем остальным миром. Кто за?– Он обвёл притворно строгим взглядом лица присутствующих.– Поднимите руки!

Морис и Мирослава подняли руки одновременно и сразу! Клара Львовна усмехнулась и тоже подняла свою, при этом глядя на своего друга сердца насмешливым взглядом.

–То-то же!– сказал Ларин, на этот раз обращаясь исключительно к Тумановой.

–Хватит уже гостей баснями своими философскими кормить,– проговорила Клара Львовна тоном ворчливой, но любящей жены.– Пора садиться за стол. Прошу, гости дорогие!

Когда гости дорогие сели за стол, Святослав Юрьевич, обведя их пытливым взглядом, спросил:

–Надеюсь, перед тем как идти к нам, вы дома не ели?

Мирослава не выдержала и расхохоталась, чуть ли не до слёз.

–Что такое?– забеспокоился хозяин рекламной кампании.

–Просто Морис как в воду глядел! И чуть ли не голодом меня морил вечером!

–Молодец!– одобрил Ларин поведение Миндаугаса.

–Мужчины, чего с них взять,– отмахнулась Туманова, придвигая тарелки с самыми изысканными деликатесами поближе к гостям.

Ни Мирослава, ни Морис не были гурманами, привередливыми в еде, но к заботе хозяев отнеслись с искренней благодарностью.

Когда наступило время чая, Ларин сказал:

–Ну вот теперь, как мне кажется, и настало время побаловать гостей и для разнообразия усладить не только их желудки, но и слух.

–Опять ты за своё!– погрозила ему пальцем Туманова.

–Да ладно, Клара!– проговорил Святослав Юрьевич голосом обиженного великовозрастного дитяти.– Вечно ты меня осаживаешь! Не даёшь развернуться моим талантам во всю ширь! Я, может, хочу блеснуть перед гостями!

–Тебя осадишь!

–Так вот,– проигнорировал её реплику Ларин,– ногами я дрыгать не умею.– Он постучал пальцами по своему лбу.– Работаю всё больше головой.

–Не тяни,– вставила снова свою реплику Туманова,– уже и так все знают, куда ты клонишь.

–И в самом деле, почитайте нам что-нибудь, Святослав Юрьевич,– попросила Мирослава.

–Я не могу заставлять просить себя дважды такую прелестную девушку!– галантно кивнул Ларин.

Мирослава сдержанно улыбнулась, а Клара Львовна громко хмыкнула.

Бросив на неё укоризненный взгляд, Ларин перешёл к вступлению:

–Вы, конечно, знаете, что сейчас модно перекраивать себя.

–Как то есть перекраивать?– удивлённо спросил Морис.

–Улучшать свою внешность с помощью пластических операций,– снисходительно пояснил владелец рекламной кампании.

–А…

–И как вы к этому относитесь?

–Отрицательно,– сказал Морис.

–А вы, Мирослава?

Волгина пожала плечами.

–Да как вам сказать, Ярослав Юрьевич, если пластика необходима по ряду жизненных, как правило, медицинских показаний – это одно. И людям приходится к ней прибегать. А если это просто мания тут отрезать, там пришить, то я не понимаю этого и сочувствую.

–Угу!– возликовал владелец рекламного бизнеса и приступил к декламации своих антирекламных сочинений.

* * *

Сделай, милая, подтяжку! Подтяни до ушек ляжку!– Скажут все тогда – «у ней Растут ноги от ушей!»

Слушатели рассмеялись. И Ларин, не давая им опомнится, продолжил в том же духе:

* * *

У тебя же нос картошкой, И к тому же он велик. Ты сама подумай, крошка, Как он портит дивный лик.

Нож хирурга всё исправит! Будет нос красив и нов! Но мозги никто не вправит, Если нет совсем мозгов.

–Экий вы, Святослав Юрьевич, беспощадный,– отсмеявшись, сказала Мирослава,– что не стих, то Ювеналов бич!

–Кстати, дорогие мои, о Ювенале!– вдохновился Ларин.– Судя по его шестой сатире, он, мягко говоря, недолюбливал женщин, а может быть, даже был женоненавистником. Как он их честит! Особенно матрон! И мужей они зельем опаивают, чтобы в лучшем случае деньги из них вытрясти, а в худшем – спровадить на вечный покой. По мнению Ювенала, женщины – мотовки, склонные к непостоянству. Они жадны до роскоши и властолюбивы. На уме у них наряды и собственная внешность. Светские дамы не хотят рожать детей и взваливать на свои плечи заботу о семье. А уж какие они гулёны! Мессалина яркий тому пример! Но достаётся всем! Эх, Клара,– Святослав Юрьевич перевёл глаза на Туманову,– хорошо, что ты у меня всегда под присмотром!