Книга От Андалусии до Нью-Йорка - Илья Исаевич Левит

Северной Африке, не попавшая в то время под власть Стамбула.)

Несмотря даже на то, что после восстания 1568-70 годов, Филипп II переселил часть морисков с юга Испании в глубь страны, т. е. подальше от Средиземного моря, очень многие испанцы продолжали видеть в них мину, готовую взорваться при первом же удобном случае. Считалось даже, возможно не без оснований, что мориски могут вступить в союз не только с мусульманами, но и христианскими врагами Испании. Например, с королем Франции Генрихом IV. И очень многие испанцы вздохнули с облегчением, когда морисков изгнали. Сервантес, в ту пору уже пожилой господин и знаменитый писатель, назвал это решение Филиппа III героическим. С другой стороны, однако, испанские историки признают, что после изгнания морисков в стране увяли многие ремёсла, а «прекрасный сад юга Испании превратился в иссушенную пустынную степь».

Изгнанные арабы переселились в северную Африку, где, разумеется, сразу же официально вернулись в ислам. Они веками хранили ключи от оставленных в Андалусии домов, надеясь еще вернуться. А пока что, участвовали в расширении деятельности североафриканского пиратства. Но попадать в плен к испанцам для этих изгнанников было опаснее, чем для других корсаров. Если испанцы дознавались, кто этот человек, то он передавался инквизиции — отступник от христианства! Большая часть брошенных морисками в Испании и пришедших в запустение земель превратилось со временем в пастбища для огромных, кочующих овечьих стад. Т. е. использовалась гораздо менее интенсивно (см. главу 48).

Любопытно отметить, что сразу после изгнания морисков, в районах их бывшего проживания не произошло падения цен на недвижимость, несмотря на явный экономический упадок. Видимо этому противодействовала другая тенденция — испанцы ненавидели арабов, не хотели иметь их соседями. Особенно после их восстания 1568-70 годов. Это было, как говорят американцы, «плохое соседство» («bad neighborhood»). Районы, где морисков не было считались безопаснее, что и повысило цены на недвижимость в тех местах.

Но экономический упадок Испании, еще усиленный, изгнанием полумиллиона мавров, заставлял Филиппа III быть все же более гибким по отношению к маранам, в частности, в Португалии, где у них еще были сильные экономические позиции. Правительство лавировало, то приостанавливая на время действие инквизиции (в ответ на крупные маранские приношения), то возобновляя его. Однако евреям эта игра в кошки-мышки надоела очень быстро. Свои надежды они связали с Голландией, где с 1581 года был принят закон о веротерпимости (фактически не распространявшийся пока что на католиков — в них видели испанскую агентуру, а с Испанией шла война).

Лирическое отступление

В 1579 году при провозглашении Утрехтской унии, т. е. независимости Нидерландов, было заявлено: «Каждая особа должна оставаться свободной, в особенности в своем вероисповедании».

Но, конечно, потребовалось время, чтобы этот принцип был полностью проведён в жизнь.

Глава пятьдесят первая

Евреи находят выход

Есть много легенд о том, как перебрались в Голландию первые евреи (португальские мараны) в конце XVI века. Корабль, на котором они плыли, захватили англичане (в Англии жить евреям тогда запрещали). Мараны сказали, что они бегут из Испании от католицизма, чтобы принять истинную, то есть протестантскую, веру (протестантов инквизиция жгла, как еретиков). Англичане были протестантами и встретили это заявление с восторгом. Они помогли маранам совершить переход в другой толк христианства, и когда мараны потихоньку уже собирались улизнуть, какой-то английский вельможа вдруг влюбился в красавицу-маранку. Наконец, добрались до Амстердама. Тут нашли единоверца — марокканского посла, еврея Шмуэля Палаччи[45]. В его доме начали творить молитвы, ничего не опасаясь. Вдруг ворвалась голландская стража и всех арестовала, кроме посла. Ему, в конце концов, удалось рассеять недоразумение — их приняли за католиков! Представьте, молятся какие-то странные люди на чужом языке — иврит приняли за латынь, на которой молятся католики. Что тут правда, теперь не разберешь. Но так или иначе, с конца XVI века испанские и португальские евреи (т. е. мараны со всего Пиренейского полуострова) начинают нелегально выезжать в Амстердам, и число их там быстро растет. Никто не мешает им возвращаться к вере предков. Никто не обижает. Селятся они в одном квартале, никто их там, конечно, насильно не запирает. В 1612 году торжественно открывается Большая синагога. Евреи называли Амстердам новым Иерусалимом. Эта «капельная эмиграция» в Нидерланды шла десятилетиями.

Голландия в XVII веке была на подъеме, играла роль великой державы. А главное, была, бесспорно, самой свободной страной тогдашнего мира. Эта свобода и экономическое процветание привлекали туда людей самых разных. Там можно было найти и армянскую церковь, и греческую, и какую угодно. Даже католиков, в конце концов, стали терпеть. Одни приезжали, спасаясь от гонений (и не только евреи, но, например, английские «диссиденты» — крайние пуритане), другие — чтобы заработать (среди них было много немцев), третьи — чтобы торговать, четвертые — учиться или учить (в университеты приглашали и иностранных профессоров). Даже в университетских курсах чувствовалась относительная свобода — церковь не давила. (Правда, внутри самой господствовавшей кальвинистской (реформатской) церкви, возникали иногда острые разногласия, выражавшие в то время борьбу партий за власть и приводившие даже к религиозным преследованиям. Но иноверцев это не касалось — они во власть не лезли).

В этом разноликом мире евреи-сефарды в первой половине и середине XVII века, видимо, еще не очень-то выделялись (а нас интересует именно это время). Спиноза был еще подростком и успешно учил раввинистические науки. Скандал вокруг вольнодумца Косты приходится, правда, на это время, но он был мало известен за пределами еврейских кругов[46].

Да и вообще голландцы ни в чьи дела не совались, если только это их не касалось. То, чем голландские евреи-сефарды прославятся на весь мир — искусство обработки алмазов — еще только зарождалось в описываемое время. Относительно немногочисленное еврейское население (сефардов в Голландию въехало, все-таки, значительно меньше, чем в Турцию, а ашкеназы появятся позже) было занято, в основном, в торговле. Кстати, как ни либеральна была Голландия, а государственные должности там были только для кальвинистов. Впрочем, торговля в Голландии считалась достойным делом, нареканий не вызывала. Культурного бойкота евреям не объявляли. Очень богатых евреев тогда было немного. Сохранились списки налогоплательщиков Амстердама в то время. Налог был подоходным. Так что крупнейшие налогоплательщики — богатые жители Амстердама — перечислены в первую очередь. Их было 1500 человек. Евреев среди них — 6. Так что никак нельзя сказать, что евреи правили Голландией. Если на Пиренеях так будут говорить (о том ниже), то это будет типичным «евреи виноваты».