Книга Ты извращенец, Гарри! - Сергей Викторович Вишневский

под семь сотен будет.

Гарри покосился на ритуал, затем оценил руны для белья и вздохнул.

— Убирайте. Надо перечерчивать. Я на столько целей для проклятья не рассчитывал.

Фил слегка усмехнулся, а Гарри заметил Васильева, что шёл к нему быстрым шагом.

— Что-то он быстро идёт, — произнёс Сварог, проследивший за взглядом парня.

— И в этом нет ничего хорошего, — кивнул Гарри.

Васильев молча подошёл к Гарри и протянул ему конверт с печатью императорского рода.

— Это предписание, — сообщил он. — Тебе следует прибыть к месту службы.

— В смысле? — нахмурился Гарри. — Я ведь студент...

— Шведы. Их передовые части сегодня утром пересекли границу.

— Что это значит? — нахмурился Гарри. — Это ведь не...

— Это война, — подал голос бывший боевик тайного ордена.

* * *

Война.

Мало того, что война никогда не бывает хорошей, так ещё и никогда не приходит вовремя. Нет такого времени, чтобы она устраивала всех.

Ну, разумеется, она устраивает тех, кто её начинает.

Мда.

Ты спокойно учишься в университете, готовишься к зачетам и планируешь очередное проклятье, от которого места, куда приковывается мужской взгляд, станет намного больше, но...

Ты хватаешь жен, летишь в поместье, раздаёшь указания на случай непредвиденных обстоятельств, возвращаешься обратно, грузишь на свои «артефактные грузовики» орудия и припасы... Кстати, грузовики недоделанные. Без кожухов и похожие на выкидыш сумасшедшей фантазии пьяного инженера, но делать нечего.

Затем ты собираешь трупы, Сварог всю ночь поднимает себе бойцов, а я тем временем собираю весь орден Трёх рун и пытаюсь донести мысль: мы одни из самых подготовленных студентов, и всем стоит готовиться к тому, что их отправят на фронт.

Десять самых опытных ребят с боевого факультета мы забрали в своё соединение. Ещё взяли одного артефактора — Севу. Молодой парень из простолюдинов. Отец слесарем на заводе работает, а мать поваром в столовой этого же завода. Смышлёный парень, которого я взял... Стыдно признаться, как первого помощника и тягловую лошадь в моих артефактных изысках. Кое-какие артефакты требовали кропотливого труда, на который у меня могло не оказаться времени.

Сама же война...

Я думаю, что описывать сами военные действия смысла не имеет. Всё это есть в любом учебнике истории.

Там ты найдёшь, как отряд «Трех рун» принял первый удар Шведов, как мы заливали их порядки и позиции огнём. Там же тебе расскажут, сколько они потеряли людей, сколько сожгли мы их техники, и как двинули дальше.

Всё это есть там. Как вражеские расклады, так и наши выходки.

Да, эту войну вся Европа запомнит надолго.

Тем более, что каждый наш удар силой смерти сопровождался чёрным столбом дыма и парой небольших черных полусфер.

Русский издевательский стиль...

Помню, услышал о нём после того, как мы провернули проклятье на безумную тягу размножения... крыс.

Хе-хе-хе.

Да, хорошие были времена.

Война и полчища крыс, пожирающих всё, до чего может дотянуться.

Но об этом чуть позже.

О чём я хотел бы вам рассказать?

Наверное, о нескольких вещах, которых в книгах по истории нет.

Начнём, пожалуй с самого главного.

Первый бой.

Нет, не тот момент, когда мы первый раз жахнули из всех стволов, обложив наступающих шведов такими ху... В общем, размотали мы их хорошо.

Это нельзя назвать первым боем.

Первым по-настоящему серьёзным боем был тот, во время которого по нам ударили в ответ.

Мда.

Помню, запах стоял, как после грозы. Словно рядом ударила молния или... Этот запах не передать. Запах такого количества силы, что щелкни пальцами — всё вокруг взлетит на воздух.

До сих пор помню этот запах.

Запах перенасыщения силой местности.

Над нами щит Светланы полыхает сильнее прожекторов, за ним гудят снаряды, что разбиваются от защиты. А мы бьём в ответ... только вот куда бить не понимаем. Свет весь обзор заслоняет, разведчики пробиться к нам не могут, Сварог с отрядом в пятьдесят человек, обмотанных взрывчаткой, ушёл за щит и рвётся к вражеским магам, а я...

А я стою растерянный и смотрю, как одного из парней корежит у самого щита.

Его звали Олег, и он был как раз из дворян. Через защиту едва контур видно, но он замер в положении лежа, словно отжимания сейчас начнёт делать. Руки его во льду отблёсквают, а спина полыхает синим пламенем.

Стыки мощнейших заклинаний чудовищны и порой выдают сюрреалистические картины.

Олега было жаль. Хороший был парень.

Первый бой... Он трудный самый.

Эти слова достойны, чтобы увековечить их золотыми буквами на стенах московского Кремля.

И в прошлом мире, и в этом.

* * *

Гарри сидел у тела молодого парня, что так и не опустил рук, и запёкся насмерть. Руки также покрывал лёд, а всё тело, помимо них, превратилось в обугленный костяк.

— Не смотри, — раздался голос Сварога рядом. — С катушек слетишь.

Молодой некромант сглотнул и с трудом отвёл взгляд, обернувшись назад.

Из девятнадцати орудий в их отряде осталось шестнадцать. Одно развалилось от перегрева и чуть не угробило расчет, а два накрыло прорвавшимся сквозь защиту тройным ударом. Огонь и ветер защита Светланы смогла задержать, а вот мощнейший удар силы земли не выдержала. Огромный валун накрыл и орудия, и вновь оживший расчет.

— Где... куда ты ушёл? — спросил парень, сглотнув, и посмотрел на живую часть отряда. Выглядели все крайне потрёпанными.

— Обвязал взрывчаткой пять десятков бойцов и пошёл в атаку, — тяжело вздохнул Фил.

— У тебя получилось?

— Нет. Вы размотали всех бойцов своими залпами на чистой силе смерти, — покачала головой высшая нежить. — Вы вообще не видели, куда били?

Гарри хмуро взглянул на свою первую нежить четвёртого порядка, и тот вздохнул.

— А куда... где противник?

— Вы их тоже накрыли.

— Там... кто там был? Откуда они взялись? Мы только приехали на этот участок фронта. Они не могли знать, что мы тут.

Сварог оглянулся на выжженную посадку, за которой они скрывались, и вздохнул.

— Пока не знаю. Последнего выжившего второго порядка я отправил на разведку, но думаю... Шведы прорвали фронт и хотели устроить блицкриг. Видимо, думали, что нас тут тоже не может быть. Мы только что хорошо отстреляли на четыреста километров южнее.

Парень шмыгнул носом и поплёлся к супруге, которая сидела на земле, обняв свои коленки.

— Свет? Ты как? — спросил он и замер стоя у нее.

Девушка подняла на него взгляд, затянутый сияющим белоснежным светом и молча