Книга Путь чести - Даниил Сергеевич Калинин

ничего не успевших предпринять по обезвреживанию гранаты (разве что рвануться в сторону деревьев, растущих столь густо и часто, что конному никак не пройти), раздался первый взрыв! А спустя еще десяток секунд, практически слитно подорвались еще две бомбы — посередке и в хвосте засады… Ну вот и все! Я вскочил первым, плотно прижавшись к стволу крепкого дуба — и вскинув к плечу заранее заряженный карабин:

— Бей воров! Огонь!!!

Я устало смахнул со лба обильно проступивший пот — в ближнем бою в этот раз не участвовал, но сколько нервов извел, наблюдая за дракой! Дело вышло жарким и крайне напряженным — но сейчас уже все подходит к концу. Понесших значительные потери от наших залпов и оказавшихся практически в окружение тушинцев теперь беспощадно дорубают дети боярские…

К моему удивлению, литовцы не смогли опрокинуть рейтар Ушакова. Петр приказал дать первый залп по лошадям панцирной кавалерии врага — а вот уже второй пришелся в упор по ринувшимся на служивых литовцам! Так что никакого тарана у врага не получилось… Зато расстрел воров и с флангов, и со спины на обхвате моей группой (и отрядом Тапани!) разом сократил хоругвь на четверть! Кроме того, потеряв семерых всадников от выстрелов фальконетов, финны порубили в капусту и пушкарей. После чего ветераны эскадрона ударили по сражающимся литовцам с тыла, рассекая хоругвь надвое клином облаченных в кирасы тяжелых всадников…

— Смотри-ка, Себастьян! Из леса кто-то показался!

Замерший рядом Лермонт указал в сторону тропы, ведущий на выход из лесной чащи — и я с вновь тревожно забившимся сердцем напряженно всмотрелся вперед… Чтобы пару секунд спустя облегченно выдохнуть при виде крупного, рослого стрельца, родившегося в семье Елецкого служивого:

— Свои! Это Тимофей Орлов!

Пришпорив Хунда, я поскакал навстречу старому другу (так-то еще со студенческой скамьи!) и соратнику; тот также поторопил коня — и уже издали закричал:

— Себастьян, за нами хвост! Мы задержали тушинцев на тропе, но скоро они будут здесь! Разворачивай своих!

Я тотчас обернулся к последовавшему за мной горнисту:

— Скорее труби общий сбор!

…С «Тимофеем» из леса вышел всего десяток воинов, включая возниц на двух телегах с семью ранеными, в спешке кое-как погруженных на возы. Из короткого разговора с Орлом я понял, что его стрельцы, лишь недавно переученные на драгун, крепко врезали по преследователям — вначале уничтожив казачий авангард, а после утроив засаду на узкой лесной дороге, стиснутой густой чащей с обеих сторон. Использовав значительное количество заряженных колесцовых карабинов, оставшихся от павших и раненых товарищей (или захваченных в бою), служивые устроили ворам настоящую бойню, пустив в ход и импровизированные гранаты — при этом начисто выкосив голову вражеской колонны! После чего, не дожидаясь, когда основные силы противника подтянуться к засаде, отступили, выиграв для нас столь драгоценное время на расправу с конной хоругвью…

Теперь же десяток уцелевших «ореликов» построился возле фальконетов, изобразив готовность открыть огонь из пушек. На самом деле с заряжанием они действительно худо-бедно разобрались (как никак, принцип практически тот же, что и у фитильных пищалей). Теперь бы вот еще успеть пристреляться к лесной опушке методом проб и ошибок… Мой же эскадрон, сократившийся практически до сотни (все же и бойцы литовской хоругви бились яростно, до конца), построился в три ряда, заняв позиции справа и слева от «артиллеристов».

При этом враг пока что носа из леса не кажет…

Вдруг из-за деревьев выступили какие-то оборванцы в лохмотьях изношенной одежды, особенно прохудившейся на коленях и животах. Однако же при этом они держат в руках карабины… Мгновением спустя я заметил среди них и мужиков в относительно чистой одежде, очень похожей на кафтаны драгун «Тимофея» — а последний, недолго думая, вскочил в седло и поскакал навстречу неизвестным.

Хотя, судя по всему — Орлу выходца из леса еще как знакомы…

Томящее неизвестностью ожидание продолжалось недолго: стрелецкий (или уже теперь драгунский?) сотник вскоре вернулся к нашему строю, подскакав именно ко мне — да при этом сияя, как начищенный серебряный талер!

— Это мои! Донские казачки и несколько стрельцов — я отпустил их, думая, что нас всех добьют. Со мной-то остались только добровольцы… Однако же и те, кто ушел, вернулись к засеке, да постреляли немного по тушинцам, мешая растащить ее… После чего они отступили в чащу — но продолжили следить за врагом. Так вот, воры, завидев дожидающихся их рейтар да при трофейных пушках, трусливо бежали, поджав хвосты! Победа!!!

— И тебя с викторией, друг мой!

Я широко улыбнулся Орлу, чуя при этом, как отпускает дикое напряжение — а тот ответил столь же искренней, открытой улыбкой:

— Себастьян… Как же я рад тебя видеть, дружище!

— Взаимно, Тимофей. Судя по тому, что ты успел рассказать, твои приключения были невероятно захватывающими! Что же, будет о чем поговорить старым товарищам у вечернего костра… А пока, думаю, нам пора хоронить павших — и быстрее уносить ноги. Не то Сапега за нами уже целый полк лисовчиков отправит!

Глава 21

Жизнь — как спектакль театра. Всё зависит не от длины представления, а от его красок.

Сенека Луций Анней

Эрфурт расцветал. Набухшие почки превращались в светло-зеленые листья, увитые плющом, дома зеленели, грязь высохла, воздух наполнили запахи приближающегося тепла, и дышать стало легче.

— Себастьян, я должна тебе кое-что сказать?

Я отвлекся от созерцания природы.

— Ты беременна? — моя бровь картинно взлетела вверх.

Изящный кулачок больно ткнул меня под ребра.

— Фон Ронин, ты неисправим.

— Ну, тогда не тяни, а говори прямо, что за тайны мадридского двора? — я мягко улыбнулся.

Виктория помрачнела.

— Мне нужно будет уехать. Отец настаивает, чтобы я вернулась с ним в Ганновер. Тебя с собой я пока не зову, знаю, у тебя впереди самая сложная выпускная часть.

Действительно, я твердо рассчитывал получить заветную учёную степень, которая давала большие преимущества и привилегии, в частности, право обучать на всей территории Европейских государств. Чем не счастье? Устроился бы в Ганновер преподавать частные уроки для богатеньких отпрысков известных родов и никогда бы уже не думал о наличии золотых монет в карманах. Да, может деньги и не большие, но зато доход стабильный, к преподавателю дворянину всегда очередь.

Однако степень магистра искусств получало менее половины эрфуртских студентов, записавшихся на артистический факультет, а некоторые учатся уже больше десяти лет. У меня этого времени не было. Значит сдавать надо было с первого раза.

— Дорогая, не забивай себе голову, уезжай спокойно с отцом. Просто найду