Книга Империя господина Коровкина - Макс Гришин

вас здесь! Слышите меня, а?!

– Тебя слышит уже весь дом!

– Хорошо, пускай слышит! Где Диана, где эти два других мудака?! Э-э-э-э-эй!!! – заорал он сильнее и для убедительности громко заколотил цепями по бетону, – на помощь!!! Диа-а-а-на, слышь?!! Тут эти козлы меня-я-я…

– Можешь не надрываться так. Если тебе от этого будет легче, то я схожу за ней! – Александр приподнялся со стула и тихо вышел в коридор. Андрей колотился еще минуту, когда же он выдохся, он сел на пол, отплевываясь от крови, которая текла по его губам, и начал исподлобья смотреть в темноту подвала перед собой.

Через минуту он услышал ее тихий голос. Он не разобрал, что она говорила, но то, что это была она, сомнения уже не было.

– Диана, я тут! Тут!!! – он снова вскочил на ноги, будто забыв про то, что был прикован и снова рванулся туда, откуда только что долетел до него ее голос. Но крепкие цепи снова сдержали его движения и он снова повалился на землю.

– Поздоровайся со своим молодым человеком! – спокойно проговорил Александр, лишь только фигура Дианы появилась в дверях. За ней стоял еще кто-то. Видимо два брата-акробата тоже пришли его повидать.

– Диана, Диана, – начал Андрей и в голосе его уже слышалось что-то жалостливое, – прошу, скажи этим двум своим… родственничкам, чтобы отпустили меня. Если оскорбил кого вчера – не специально! Я выпил вчера… Ну да, выпил, чуть больше выпил, чем надо было выпивать и вот такая херня поехала полетела… Может оскорбил кого… но я, ей богу!.. Послушай, Диана… ты ведь нормальная баба… ну, девушка то есть, послушай, скажи этим двум мудакам, чтобы отпустили, а? Я отвечаю, тебе отвечаю, им отвечаю, что не пойду к ментам, никуда не пойду, ну… забудем это всё, разойдемся по-хорошему, а? Не надо мне уже этой вашей охоты, отпустите домой, а?!

– Мальчик мой, – голос Дианы зазвучал так нежно и спокойно, что Андрей сразу опустился на землю. – Тебе страшно и, может быть, немного больно, – она подошла к нему вплотную и нагнулась над ним. Ее мягкая, благоухающая дорогими духами рука нежно провела его по грязным волосам. – Мне очень жаль, но то что началось, остановить уже невозможно…

Андрей вздрогнул от этих слов. Какие-то отдаленные мысли о том, что происходило вокруг, начали появляться у него в голове. Диана быстро приподнялась и сделала шаг назад. Андрей медленно повернул к ней голову и к ужасу своему увидел, что на поясе той, в темной кобуре, точно так же как и у Александра, как и у Миши, как, наверняка, у этих двух баранов по ту сторону двери, висел пистолет.

– Ты пока еще многое не понимаешь, и я готов потратить время, чтобы тебе всё объяснить, – Александр оттолкнулся от стены и подошел к Андрею. Он предусмотрительно остановился в шаге от него, чтобы тот, бросившись на него, не смог его никаким образом коснуться.

– Командир, ну извини если чё…

– Можешь не извиняться и не лить попросту свои крокодильи слезы. Так же хочу успокоить тебя, обиды за твои вчерашние выходки мы не держим. Даже более, то, что ты позволил себя вчера, лишь предает всему нашему действу какой-то особый шарм.

– Слушай, командир… – начал было снова Андрей, но Александр не дал ему говорить. Он продолжал все тем же спокойным, монотонным голосом:

– Дело не в пьянке, не в этих пустых разговорах, дело в тебе. В твоем образе мышления, в твоем поведении, в твоем социальном статусе. Но не вини себя попросту, ты оказался в этих цепях не потому, что вел себя вчера плохо, а потому, что вел себя так всегда, потому, что вести себя по-другому ты просто не можешь. И… – Александр заговорил громче, потому что Андрей начал издавать какие-то звуки, похожие не то на плач, не то на хрип, – и не важно почему ты такой, это вопрос морально—этических норм на которые нам, применительно к тебе, выражаясь твоими же словами, просто насрать. Для нас важно лишь одно – что ты такой. Родители, пресловутая среда, которая тебя заела, страна с ее диктаторским строем, православие или, наоборот, исламский экстремизм. Вини кого хочешь – от этого не изменится ровным счетом ничего. Суть останется прежней. И суть эта в том, что ты в этом обществе лишь отброс, никчемная, ненужная никому дрянь, не имеющая ни денег, ни образования, ни друзей, ни родственников. Удалив тебя с лица этой планеты, мы сделаем ей ничего плохого. Наоборот, это будет наш подарок всему человечеству.

Александр опустился на корточки. Блестящий револьвер был направлен вниз, его ствол касался поверхности пола. Несколько секунд он молчал. Тело Андрея слабо дергалось, теперь уже было заметно, что он плакал.

– Но хорошие новости для тебя в том, что мы не какие-то там отмороженные маньяки, расчленяющие на куски всех, кто им не понравился, мы прежде всего охотники. А правила охоты таковы, что даже у самой обреченной жертвы на охоте должен быть шанс. Такой шанс будет и у тебя. Завтра. После того, как твои кандалы спадут. У тебя будет время, ровно двадцать минут на то, чтобы освободить себя, уйти из этого дома и каким-то образом от нас спастись. Через двадцать минут наша охота начнется и здесь уже будет действовать одно правило – кто не спрятался, я не виноват! – с этими словами Александр поднялся и сделал шаг в сторону дверей. – Одна подсказка, – он снова развернулся, – естественный инстинкт, который почему-то срабатывал у многих, это бежать к берегу, где мы причалили на лодках, в надежде прыгнуть в одну из них и уплыть. Но ведь и мы не дураки! Лодки здесь и они под замком. – Александр вдруг улыбнулся и его белоснежные зубы засветились в темноте. – Только не думай, что все это я говорю из-за жалости к тебе. Нет, это не тот случай. Я просто хочу, чтобы охота наша была интересной! – Александру ударил по плечу Мишу, который стоял, облокотившись на стену, – пойдем, брат, дадим молодым немного времени наедине.

17.

Возвращаясь тем утром из Александровского домой, Петро почему-то чувствовал какое-то странное беспокойство. С одной стороны, этот старик не произвел на него впечатление человека, в силах которого было доставить ему или кому-нибудь из его окружения, включая Александра, каких-либо проблем. В конце концов, кем был он и кем были они?! Одним своим звонком куда нужно он мог бы лишить его всех надбавок к пенсии и преференций за свой социалистический