Книга Старшие сыновья - Борис Вячеславович Конофальский

красивую нержавеющую вилку карамелизированные кусочки роскошной белой тыквы, отправлял их в рот и вовсе не собирался вскакивать и подавать ей огонь. Внешне инженер был спокоен, но, если быть честным, он от злости, которая захлёстывала его, едва различал вкус этих удивительных продуктов, что лежали в его тарелке.

А с другого конца зала уже летела к ним официантка Катя с зажигалкой в руке. Людмила с удовольствием прикурила, подождала, пока официантка отойдёт, и с вызывающей улыбочкой пустила дым в его сторону:

- Говорят, трибунал от него не отстанет, ходят слухи, что за голову Папы Дулина судьи предлагают десять тысяч.

Но инженер уже окончательно взял себя в руки и потому довольно легкомысленно заметил:

- Неплохие деньги даже для севера. Думаю, что желающие попытать счастье найдутся.

- Папаша пережил одиннадцать покушений. Ты его видел?

- Признаться, нет, - инженер запил хороший кусочек мяса пивом. Он не врал, в живую он этого человека никогда не видел, видел только ранние его фотографии, но с тех пор Папа изменился кардинально.

- Он на голову выше тебя. И весит раза в три больше, – продолжала Людмила.

И это была правда. А она точно угадала размеры Дулина. Эти же данные были в последних отчётах по этому делу. Два пятнадцать рост, двести пятьдесят килограммов вес.

- У него нет правой скулы, правого уха и правой части затылка, – продолжала красавица. – Ему снесли полголовы выстрелом из дробовика.

И об этом инженер читал. Горохов знал, что стреляли с двух метров и, конечно же, попали в голову. Вот только он не понял, как после такого господин Дулин выжил.

А Людмила берёт вторую рюмку:

- Честно говоря, смотрю на тебя и восхищаюсь… Будь я помоложе, даже влюбилась бы. Настоящий герой юга, вершитель правосудия. Слушай, Горохов… Ты, что, и вправду ничего не боишься? Или ты такой жадный, что готов так рисковать?

- Я ещё раз вам повторяю, Людмила Васильевна, я не понимаю, о чём вы говорите.

- Не понимаешь? – она на сей раз в одиночку выпила водку. Чуть подождала и продолжила: – Последний уполномоченный из большой винтовки с оптикой всадил Папаше тяжёлую, жирную пульку в грудь. Пуля пробила грудь, задела сердце, перебила позвоночник и улетела дальше. А Папаша выжил.

Горохов перестал жевать, он насторожился.

- А знаешь, кто его вылечил? – загадочно спрашивала красавица.

Инженер ничего ей не ответил, он ждал, пока она сама скажет, а Людмила заулыбалась, она кивала ему:

- Угу, знаешь-знаешь… Ну, вспоминай, он же сбежал от тебя.

«Доктор Рахим». Горохов ещё раз убедился, что решение об эвакуации было правильным. Операцию можно было сворачивать.

«Жаль, так всё хорошо было продумано».

- И он тут не один такой, тут ещё пара уродов из Губахи, - продолжала Людмила, - бороды сбрили и работают теперь на Папу, но тебя могут узнать. Могут… А вот Рахим тебя узнает точно.

- Это вы лепили мне «жучок» на мотоцикл? – вдруг вспомнил инженер.

- Я, - призналась Людмила, - мой человечек ставил. Мне нужно было с тобой поговорить, но в гостинице постоянно торчал Тарасов со своими людьми. А он неприятный тип, и не такой тупой, как кажется. Вот я и решила тебя в степи найти.

Ну, Горохову Тарасов сразу тупым не показался. А ещё он понял…

- Вы искали меня, чтобы предупредить?

- Думала помочь благородному вершителю правосудия, не то у Папы перед офисом ещё один экспонат появился бы.

- Я вам благодарен, Людмила, - произнёс инженер, вкладывая в слова всю свою убедительность, - честно, спасибо вам.

- Ой, так сказал душевно, я сейчас расплачусь. Может, медальку какую мне организуешь? – она смотрела на него с издёвкой.

Но её сарказм его не задел, пусть дурачится. Он просто ей ответил:

- Повторяю, я вам благодарен.

- Слушай, Горохов…, - начала она.

- Калинин, - перебил он её и настоятельно повторил: - Калинин.

- Калинин, Калинин, - согласилась Людмила. И тут же продолжила: - Слушай, Калинин, я уже не девочка, чтобы давать за любовь или за глубокую благодарность. Или даже за медальку. Я тебе услугу, считай, оказала, теперь ты мне окажи ответную, и можешь свои эти тёплые слова и ласковые взгляды для других баб оставить.

В принципе, зная эту женщину, он не был сильно удивлён и теперь ждал, слушал, что ей нужно, Горохов даже пододвинул к ней поближе последнюю рюмку с синей жидкостью. Она, конечно же, взяла рюмку, но сразу не выпила и сказала без всяких объяснений и предисловий, она эту фразу, похоже, заранее приготовила:

- Для тебя Рахим угроза, для меня помеха, убери его.

«Ах вот оно что. Да, Люсичка себе не изменяет, опасная для всех, кто ей помешает, весьма опасная бабёнка, не зря её в Губахе звали Проказой. Вот теперь ей докторишка не пришёлся, а чем это, дорогуша, он стал мешать? Деньги? Деньги вряд ли. Её не это интересует. А тогда что?».

Инженер сразу ей ничего не ответил, и она стала его убеждать:

- Горохов…

- Калинин, - он снова поправил её, - не забывайте. Калинин!

- Да, я запомнила, - сказала она торопливо, - Калинин. Короче, он для тебя главная здесь угроза, и я помогу тебе с ним разобраться.

«Наверное, красотка, у тебя и план есть? Кажется… У нас уже подобное было, мы как-то одно дело уже планировали, я что-то подобное припоминаю, прямо дежавю какое-то».

- Это будет несложно, он часто уезжает из города, и с ним ездит всего одна медсестра, – продолжала Люсичка.

«Одна медсестра?». Горохов помнил одну такую медсестру.

- Всего одна такая медсестра чуть не убила меня голыми руками прямо у доктора в приёмной, - произнёс инженер. – Подумайте сами, Людмила, так ли легко, как вы думаете, убить человека, который из Папы Дулина сделал такой неистребимый биологический механизм? – он склонился к ней и прошептал негромко. – А вам известно, Людмила, что десять лет назад Дулин был ниже меня ростом? И все его многочисленные сыновья также были отнюдь не великаны. А теперь, по рассказам очевидцев, они не умирают, даже когда картечь сносит им треть головы. И всё это благодаря кому? Как вы думаете?

Горохов ласково улыбался, но не для