а как зовут и скол[ь]ко времени до Лупкина жил в том Чудове монастыре, (не знает), из наиму пек просвиры, и тот-де Проскурин тому года с два умре, да Московского уезду из дворцового села Любериц крестьянин Козма Прохоров, да Кашинского уезду вотчины девича монастыря, а которого села и деревни, не знает, крестьяне Иван Артемьев да Максим Козмин, ис которых Козма Прохоров и Иван Артемьев ныне живут на Орле своими дворами кормятся, напилят, настругают, кузничают, а Максим Козмин тот-де ныне другои год пошел из Орла из наиму, а на Москве реке, не доезжая Коломны, упал со стругу и утонул, а где погребен и с отпеванием ли, не знает, а другие кто именно и каких чинов в том собрании были, не знает же, также означенные Лупкина сидельцы где ныне, того он не знает, а Лупкина в том собрании не было. А в том собрании деиство началось было быть такое: сперва пели наизусть церковные стихи, а именно Се упование мое да Многая множества, да стихи Господи, Иисусе Христе, Сыне Божии, и Дух святыи, и пресвятая Троица, помилуи нас, а больше того пения, также и деиства никакова не было для того, что ко оному Лупкину приехал ис полку в гости маэор Василии Осипов сын Чубарев и солдат человек с пять, а они, испужався его, разошлись врозь по разным избам, и он, Иоасаф, пришел в людскую избу к товарищу своему, в которои и ночевал, и после того спустя с неделю он же, Иоасаф, пред отбытием своим в монастырь в субботу ходил ввечеру ко оному Лупкину прощаться, и тогда, в небытность того Лупкина в хоромах его, было собрание ж, в котором были домашние его Лупкина, и именно помянутые Василеи, Алексей, Филипп, четвертои Иван Ефимов, которои от него тому года с два бежал и ныне где, не знает, да работницы его четыре бабы Авдотья Трофимова, Аксинья Борисова, Устинья Дмитрова, а четвертая Николина дочь, а как зовут и ныне где оные его работницы и сидельцы, того он, Иоасаф, подлинно не знает же, а деиство было такое: молились Богу и поклонов по сту положили земных, потом означенные ево сидельцы Василии да Алексеи, ходя по избе, вертелись вкруг с полминуты, а ничего не говорили, токмо вертясь, ухали. А в какую силу вкруг ходили и ухали, того им не сказали, токмо он, Иоасаф, то хождение вкруг по словам вышепоказанного Ивана Соколова признавал с простоты своеи от нашествия на них духа святого, и после хождения вкруг, сидя по лавкам, пели с час на голосах означенные молитвы, какие пред собранием в доме того Лупкина были, потом прикладывались они все ко кресту, которои держала означенная Лупкина работница Авдотья Трофимова, в такои силе, чтоб в вере их, которую называли христовщиною, быть ему непременно и учение их исполнять, а чтоб ему о тои вере никому не сказывать, о том ему от них запрещения, также и бол[ь]ши того деиства никакого не было, и по означенным оным деиствам он, Иоасаф, у того Лупкина в людскои избе ночевал, и по утру с двора того Лупкина сошел, и того ж дня из Москвы с означенным монахом Макарием поехал в монастырь свои по-прежнему, и жил в том монастыре бельцом же с год, и тому ныне пятои год он, Иоасаф, помянутым игуменом Гедеоном в том монастыре пострижен в монахи, и наречено ему означенное имя Иоасаф. Да он же, Иоасаф, в прошлом 732 году, а именно зимою за три дни до Рождества Христова по отпуску монастыря своего нынешнего игумена Варлаама того монастыря с монахом Ионою приезжал в Москву Борисоглебского монастыря, что в Ростовском уезде х крестьянину Дмитрею Архипову, которои жил за Яузои в приходе у Симеона Столпника на дворе купецкои жены вдовы, а как зовут и чья дочь, не знает, для взятья коробки своеи с шилами(?), и в Москве пожил токмо три дни, и с Москвы съехал с оным монахом по-прежнему в монастырь свои, а на противных собраниях в то время и никогда в Москве и нигде ни у кого не бывал и сам к себе для того учения людеи не збирывал, и в Москве ни у кого в собраниях не был и из дому Прокофья Лупкина женку Устинью Дмитриеву с собою он, Иоасаф, не уваживал, и в нынешнем 733 году перед днем Богоявления Господня и после того дни в Москве он, Иоасаф, не был. О вышепоказанном их злодеянии объявления и доношения и следования с начала вступления его в противные собрания не было, а прежде того были, не знает и ни от кого о том не слыхал.
На 2 [пункт]
Чинимое в собраниях их означенным Иваном Соколовым и поляком Василием Степановым и Алексеем Григорьевым кругом верчение признавал он тогда, по словам оного Соколова, с простоты своеи от нашествия на них духа святого и за угодное Богу.
На 3 [пункт]
От старца Иоасафа, которыи ныне в Санктпитербурхе, пророчества не слышал, и ево не знает, и с означенными лжепророки и оными монахи он, Иоасаф, знался ль, того он, Иоасаф, не знает.
На 4 [пункт]
Лживого их учения согласников, кроме показанных в сем в роспросе в первом пункте, и где и того также, те согласники живы ль и где жительство имеют, или померли, того он, Иоасаф, не знает же.
На 5 [пункт]
О подметных ни о каких письмах и чрез кого оные были сочинены, и кем могли быть подбрасываны, того он, Иоасаф, не знает, и никакого согласия с теми сочинители не имел.
На 6 [пункт]
В оное суеверие сначала приведен он, Иоасаф, вышепоказанным крестьянином Иваном Соколовым словесно, о чем показано у него выше сего в первом пункте, и то суеверство, по словам оного Соколова, поставлял он тогда за угодное Богу, а ныне того суеверства за угодное Богу не поставляет, и в том суеверстве быть и содержать себя не желает, а желает быть в соединении со Святои Церковью. А в том собрании грехопадения ни с кем он не чинил, также, по какому и чьему толку и разумению то их богомерзкое собрание именуется христовщина, того он, Иоасаф, не знает.
На 7 [пункт]
Как в Москве, так и в городах, таких сонмищ он, Иоасаф, не знает и из соборищ их в розыске никто нигде не имеется, и какои ради причины оное зло продолжалось, того
