Книга Ильич - Сергей Волков

— Тачдаун, — засмеялся кто-то из «мальчиков».

— Сам ты даун, — сказал Серый. — Где тут у вас душ?

* * *

В белом спортивном костюме «Адидас» и белых кроссовках «Найк» Серый чувствовал себя как манекен из коммерческого магазина. Холодная вода, которую он специально пускал в душе, чтобы протрезветь, не столько отрезвила, сколько перенастроила опьянение Серого.

Теперь он был зол. И злость эта искала выхода.

Иннокентий, оказавшийся широким, темнолицым бурятом лет сорока, дождался Серого в комнате отдыха банного комплекса Флинта — назвать этот двухэтажный дворец просто баней язык не поворачивался — выдал одежду и проводил к дверям главного дома. В городе Иннокентия знали под странной кличкой Эндитакер.

— Шеф просил передать, — тихо сказал Иннокентий, открывая перед Серым дверь, — что вам нужно воздержаться от спиртного. У него к вам будет серьёзный разговор. Вам все понятно?

Серый ухмыльнулся.

— Ты прям как из кино, Эндитакер. Белый масса Флинт сказал…

— Сейчас и вы окажетесь в кино, — без эмоций произнёс Иннокентий и подтолкнул Серого к двери.

Он не соврал — внутри дом Флинта действительно напоминал декорации к фильму про жизнь на американском Юге до Гражданской войны, «Унесённые ветром» какие-нибудь. Или «Рабыню Изауру», хотя там уже не США, а Бразилия. И одновременно усадьбу помещика Троекурова из пушкинского «Дубровского».

Войдя в дом, Серый оказался в просторном холле, и остановился, оглядываясь. Лепнина, позолота, зеркала, хрустальные люстры. Мрамор, яшма, малахит. Белые диваны на гнутых ножках у стены. «Мебель из дворца», — вспомнил Серый строчку из «Двенадцати стульев» и засмеялся.

На его смех из боковой двери вышел мужик в чёрном костюме без лацканов.

— Сергей, прошу вас в гостиную, — чопорно сказал он и широко распахнул двери.

Там, за богато накрытым столом, Серый увидел с десяток человек и Флинта во главе. Никого из присутствующих Серый не знал — это не были «мальчики», нет, по об стороны от Флинта сидели и неспешно, с толком, выпивали и закусывали взрослые, солидные люди.

— А вот и наш гость, — поприветствовал Серого Флинт. — Серёжа, проходи, садись, угощайся. Геннадий, помоги.

Человек в костюме без лацканов усадил Серого, ловко развернул полотняную салфетку, перекинул через руку, быстро положил на тарелку салат, налил сок или морс, Серый не разобрал, и застыл рядом.

Серый ел, не разбирая, что. За салатом последовала подложенная услужливым Геннадием рыба, потом какие-то овощи…

«Почему нет Клюквы? — озираясь по сторонам, думал Серый. — Или она с Сынулей, как это сейчас называется, тусуется где-то в городе? Блин, надо выпить…»

Он потянулся к графину с чем-то явно алкогольным, но внимательный Геннадий изящным жестом переставил графин подальше и наклонился к Серому.

— Анатолий Петрович попросил вас не употреблять алкоголь до окончания ужина, Иннокентий должен был предупредить, — тихо, вежливо, но невероятно твёрдо прошептал Геннадий Серому в ухо.

— Козлы… — тоскливо пробормотал Серый и залпом выпил морс.

Его мутило. Начиналось «похмелье наяву», когда надо либо добавить, либо ложиться спать.

Ужин закончился с боем старинных напольных часов, словно бы перекочевавших в особняк Флинта из фильма «Кортик» — было девять. Серый с облегчением поднялся со своего места. Гости, степенно прощаясь с хозяином, шли к дверям. Вскоре в гостиной остались только Серый, Флинт, Геннадий и несколько горничных в белых фартучках — они убирали со стола.

Флинт, заложив руки в карманы домашнего пиджака, больше походившего на старомодный сюртук, подошёл к Серому, благожелательно улыбнулся.

— Поел? Отдохнул? Пришёл в себя?

— Типа того, — хмуро выдавил Серый.

— Пойдём-ка, милый друг Серёжа, в кабинет.

— Зачем?

— Ну… — Флинт замялся, лукаво улыбнулся. — Выкурим по сигаре. После ужина удивительно приятно бывает выкурить хорошую кубинскую коибу, знаешь ли… Заодно и побеседуем.

Серый пожал плечами: мол, если я откажусь, что это изменит? — и двинулся за Флинтом. Его не оставляло ощущение киношности происходящего. Как будто сейчас из-за занавески… или как они тут, в этом мире, называются? Портьеры? Так вот — как будто сейчас из-за портьеры выйдет всклокоченный режиссёр с матюгальником и рявкнет:

— Стоп! Снято!

Глава девятая

— А если я не соглашусь? — все с тем же хмурым выражением лица спросил Серый.

— Это было бы… неразумно, — Флинт выпустил клуб сигарного дыма и снова улыбнулся, но на этот раз в его улыбке проскользнуло что-то щучье.

Они сидели в кабинете, просторной комнате, стены которой покрывали панели тёмного дерева, потолок поддерживали толстые балки, а в выложенном диким камнем камине горел живой огонь. Ещё тут было много книг в старинных высоких шкафах, глобус величиной с холодильник, и огромный стол, украшенный бронзовым письменным прибором, изображающим бой Руслана с головой брата Черномора.

Флинт, после того, как угостил Серого душистой сигарой и, проделав какие-то нелепые манипуляции с отрезанием кончика у своей, закурил, не стал церемониться. Он, что называется, взял быка за рога и предложил Серому купить у него Ёрики.

— Со всем содержимым, разумеется, — так он сказал, смакуя сигару.

— И сколько вы дадите? — спросил тогда Серый.

— Видишь, — вместо ответа Флинт обвёл рукой с сигарой кабинет, и Серый заметил у него на пальце перстень-печатку, явно золотой, массивный, с большим синим камнем. — Нравится?

— Угу, — кивнул Серый. Свою сигару он так и не раскурил, просто вертел в руках.

— У тебя может быть такой же дом… И даже лучше! Сейчас времена больших возможностей, Серёжа. Нужны только две вещи… Знаешь, какие?

— Какие?

Флинт положил недокуренную сигару в хрустальную пепельницу, встал, подошёл к Серому, наклонился и внимательно посмотрел ему в глаза.

— Фарт — это первое. И стартовый капитал — это второе.

Серый хотел что-то сказать, но Флинт не дал ему такой возможности.

— Ты — фартовый, — веско сказал он, и Серый не услышал в голосе Флинта даже отзвуков былого благодушия. — Ты не просто нашёл эту бронзу, ты ещё и сумел сохранить её за собой, приватизировав участок. И ты получишь стартовый капитал. Много денег, которые ты сможешь вложить в бизнес — я помогу, мы станем партнёрами. Соглашайся, такое предложение бывает раз в жизни. В твоей жизни — точно.

Блатное словечко «фарт» как-то странно выбивалось из всё той же киношной, ненастоящей лексики Флинта, но именно оно и было сказано от души, именно оно пробилось через все наслоения приторной вежливости и аккуратной куртуазности. Оно, как зонский нож-кнопарь, внезапно раскрывшийся в кармане дорогого костюма-троечки, пропороло материю беседы и высунуло острое лезвие, выкованное из клапанной стали.