Книга Малахольный экстрасенс - Анатолий Дроздов

Несмотря на старания секретарши, слова эти Терещенко не успокоили. Наоборот, привели в ужас. Он вернулся за стол и сел, положив сцепленные руки перед собой.

— Вот что Аделаида Степановна, — сказал после недолгого молчания. — Узнайте, как там Мурашко. Если не занят, пригласите ко мне.

Целитель появился через пять минут. Выглядел он чрезвычайно довольным. Улыбаясь, прошел к столу и сел на предложенный Терещенко стул.

— Это вы устроили эту бучу? — спросил главный врач.

— Нет, — покрутил головой Мурашко. — Люди сами. Но мне нравится.

— Отдаете отчет о последствиях? Тот говнюк, из-за которого все вышло, протеже секретаря ЦК КПБ!

— Ну, и что? — пожал плечами целитель. — Сегодня секретарь ЦК, завтра безработный. Власть партии кончается, не пройдет года как ее запретят[47]. Не парьтесь, Семен Яковлевич!

— Вы уверены? — насторожился Терещенко. — В том, что запретят?

— Считайте меня пророком, — улыбнулся Мурашко. — Не волнуйтесь, Семен Яковлевич! Пусть люди побузят, спустят пар. Сами знаете, недовольных в стране много. А партийные чиновники умоются. Они хоть и дураки, но не идиоты, чтобы рубить сук под собой. Если вздумают применить силу, полыхнет во всей республике. Люди злы, им только повод дай. Не о том нужно думать. Я сегодня исцелил детей в отделении — враз и всех. Тридцать четыре человека.

— Сколько? — осипшим голосом спросил Терещенко.

— Вы не ослышались, — улыбнулся целитель.

— Но как?..

— Новые способности открылись. Вот сейчас сижу здесь и вижу вас насквозь — в прямом смысле слова. Например, могу сказать, что желудок у вас пуст, и неплохо бы перекусить. Могу воздействовать на любой орган вашего тела дистанционно, не возлагая рук. Я и детей так сегодня лечил. Представляете перспективы?

— Миша!.. — чуть не задохнулся Терещенко. — Это правда?

— Да. У меня к вам предложение. В клинике имеется отделение для детей с онкологией, пострадавших от последствий аварии на ЧАЭС. Прежде я туда не заходил — сердце разрывалось. Видеть видишь, а помочь не в состоянии. Теперь могу попробовать. Разрешите? Только без огласки. Представляете, что случится, если результат будет как с ДЦП?

— Вас порвут на клочья, — кивнул Терещенко. — Только как скрыть? Персонал неизбежно проболтается. Вы же будете заходить к детям, проводить с ними манипуляции.

— Не обязательно, — улыбнулся Мурашко. — Я уже все продумал. Куплю фруктов, конфет, принесу их в отделение. Буду угощать детей, а тем временем на них воздействовать. Никто не заметит.

— Разрешаю, Михаил Иванович! — Терещенко встал и протянул целителю руку. — Благодарю! Вы настоящий человек!

После того, как Мурашко ушел, Семен Яковлевич попросил секретаршу принести чаю с бутербродами (есть и вправду хотелось), и, поспешно проглотив их, стал продумывать тактику действий. Если целитель не соврал… Терещенко зажмурился от нахлынувших чувств. Упускать такой гешефт нельзя, просто невозможно. Лучше привязать на шею жернов и броситься в реку. Да он костьми ляжет…

* * *

— Нет, Михаил Сергеевич, никаких волнений, «голоса», как всегда, преувеличивают. Врут, проще говоря. Небольшой инцидент в клинике, вызванный непродуманными действиями сотрудников милиции. Их накажут, я распоряжусь. Спасибо, помощи не нужно, справимся. До свидания.

Балобанов положил трубку телефона на рычаги и отер пот со лба. Звонок генерального секретаря ЦК КПСС не сулил доброго. Балобанова не обманул ни участливый тон Горбачева, ни его предложение помощи. В партии известно, что генсек мягок только с виду. Получив свой пост, в короткое время прошерстил номенклатуру, заменив большинство секретарей горкомов и райкомов[48]. Руководство республики[49] тоже пострадало. Не сегодня-завтра позвонят со Старой Площади и «посоветуют» собрать пленум. А на нем один вопрос, организационный: о первом секретаре ЦК. Именно так сняли его предшественника. Надо действовать, причем, быстро. Вызвав помощника, Балобанов поручил ему в кратчайший срок собрать полную информацию о происшествии в клинике. Предварительную он знал. Назначил на восемнадцать часов заседание бюро ЦК, велев пригласить на него министров внутренних дел и здравоохранения, а еще — главного врача клиники, ставшей причиной заварухи.

— Кому поручить доклад? — спросил помощник.

— Ничипоруку, — ответил Балобанов, внутренне усмехнувшись. Секретарь ЦК учился с Куковякиным на одном курсе в Высшей партийной школе. Вот пусть и расхлебывает за дружка.

В назначенное время члены бюро ЦК и приглашенные расселись в зале заседаний. Балобанов вышел к ним, занял место во главе стола и окинул собравшихся цепким взглядом аппаратчика. Так… Члены бюро спокойны и настроены деловито. Ничипорук нервничает — чувствует, что ничем хорошим для него заседание не кончится. Не в своей тарелке и министр МВД — отирает пот со лба. Правильно: его люди накосячили. А вот министр здравоохранения держится уверенно, даже сел рядом с Терещенко. Значит, будет защищать.

— Начнем работу, товарищи! — сказал Балобанов. — Я созвал внеплановое бюро ЦК, чтобы обсудить чрезвычайное событие в Минской областной клинике. Как вы знаете, там произошли волнения, вызванные попыткой сотрудников милиции арестовать практикующего там целителя. За него вступился персонал и родители больных детей, вследствие чего сотрудникам милиции пришлось ретироваться. Если б этим все и завершилось, причины собирать вас не было. Однако действия сотрудников органов внутренних дел привели к волнениям как в самой клинике, так и в других больницах. Более того, перекинулось на предприятия столицы. Мне докладывают о создании кое-где забастовочных комитетов. Ситуацию вовсю раздувают иностранные «голоса». Представляете, чем это грозит? ЦК КПСС взял вопрос на контроль. Мне звонил Михаил Сергеевич, интересовался обстановкой, предлагал помощь. Я заверил генерального секретаря, что справимся своими силами. Надеюсь, так и будет. Слово для доклада предоставляется секретарю ЦК Ничипоруку. Прошу, Николай Степанович!

Слушая доклад, Балобанов внутренне морщился. Их всех тактик поведения, Ничипорук выбрал самую негодную — нападение. Ему бы покаяться, признать вину дружка, попросив товарищей не наказывать того строго. Вместо этого секретарь обрушился на главного врача клиники и целителя. Причем, так грязно, что даже члены бюро морщатся. Нет, не умен. И как Балобанов это просмотрел?

— Вы закончили? — спросил первый секретарь, когда Ничипорук смолк. — Присаживайтесь, Николай Степанович. Теперь послушаем Терещенко. Что скажете, Семен Яковлевич, в ответ на обвинения в ваш адрес?