Книга Семья напрокат, или Младенец по завещанию - Вероника Касс

Яр откинулся на стуле, показательно сложил руки на груди и с вызовом посмотрел на отца. Слава шикнула на брата, но он и бровью не повел в ее сторону.

— Что я опять не так сделал, папочка?

— Нам не нужны такие враги, как Марк. Поэтому постарайся держать свой детородный орган в штанах.

— Отец!

— Папа…

— Стас.

Высказыванием Огнева возмутились все. И Ласка, и Марина, и даже старший сын, которому, казалось бы, почти все происходящее было до лампочки.

— А что такое? — возмутился Станислав. — Разве здесь есть дети? Или кто-то чужой?

— Все? — перебил отца Ярослав. — Прилюдная порка закончилась? Теперь я пойду?

— Главное, чтобы ты понял мой посыл.

— Иначе что? — усмехнулся Ярослав. — Сделаешь еще хуже? Так куда уже хуже? — развел руками мужчина и встал из-за стола. — Сестренка, еще раз со свадьбой, — слабо, но тепло улыбнулся он Славе и вышел из столовой.

В помещении повисла напряженная тишина. Все присутствующие тихо сидели и поглядывали по сторонам, тогда как Станислав нарезал мясо на кусочки и один из них спокойно положил в рот и долго жевал.

Казалось бы, за этим действием наблюдали все. Соколовский не выдержал.

— Станислав Владимирович, вы не забыли, что у нас с вами есть разговор. А мы со Славой все же с дороги. После длительного перелета с пересадками. Устали.

Ласка положила свою ладонь поверх руки Соколовского, которой он по-прежнему сжимал ее ногу, и Мир почувствовал прилив тепла не только в паху, но и где-то за грудиной.

Станислав на выпад своего зятя довольно и понимающе улыбнулся, а затем махнул прислуге, чтобы им подали десерт. Ужин скоро подойдет к концу, и это не могло не радовать.

Через двадцать минут Мирослав, поцеловав Славу в лоб, оставил ее в гостиной, а сам пошел вместе с тестем в его кабинет.

— Присаживайся, Мирослав, — произнес Огнев, указав на кабинетный темно-зеленый кожаный диван, а сам направился к бару. — Может, будешь, что покрепче?

— Нет, спасибо. Нам же еще обратно ехать.

— Ах, да. Забыл, что вы без водителя. Ну да ладно.

Мужчина налил себе в бокал виски и сел рядом с Миром. Это говорило о многом. Станислав его принял. Конечно же, Соколовский это понимал и ранее. Но сейчас Огневу ничего не стоило сесть за свой рабочий стол, а Мира усадить в кресло напротив.

— Значит, по делу. Рано я вас выдернул, так что ты аккуратнее.

— Что вы имеете в виду? — напрягся Соколовский и сжал ладони в кулаки.

— Твой отец, — Мир скривился, но перебивать не стал, — добился для Василия домашнего ареста, пока не завершится следствие. Он, конечно же, хотел подписку о невыезде, но я надавил на кое-кого. В общем, даже предположить не могу, устроит он ему теперь побег или еще что придумает, но что-то обязательно будет. Все те бумаги, — мужчина кашлянул и залпом допил оставшуюся янтарную жидкость, с шумом поставил бокал на стол и опять закашлялся, — так вот, — продолжил он после небольшой паузы. — Все те бумаги, которые ты собрал… Там не открутиться. Я вообще, честно говоря, удивлен, что ты не попытался сам. Там такая неопровержимая доказательная база, что у тебя и в одиночку получилось бы, но все же ты прав, что перестраховался. Это похвально и внушает уважение. Но я сейчас не о том. Ты же мне не все бумаги выдал.



— Естественно, — натянуто улыбнулся Мир, понимая, к чему тот клонит. — Есть кое-какие вещи, которые я хочу предоставить лично Марку. Того, что сейчас есть у следствия, Василию хватит на три жизни за решеткой.

— Ты же понимаешь, что Василий об этом тоже догадывается, раз прознал и я. Марк — это его спасательный круг. И расчет на то, чтобы в последний момент вывести Марка из игры, открыв ему на кое-что глаза, прекрасен. На что именно, даже представлять не хочу. Но, наверное, там что-то весомое.

Старик был прав по всем фронтам. Информация была очень весомой. Доказательств почти не было, но Марк даже и не думал в ту сторону. И если бы он хоть намек на случившееся увидел или услышал, то не простил бы Василия. Но Мир не пошел к отцу и не отдал бумаги сразу по одной простой причине. Василия он хотел засадить, как самого обычного мошенника, в дерьмовую тюрьму, где даже Марк ему уже не помог бы, потому что к тому моменту вычеркнул бы сына из своей жизни. Все должно было быть именно в таком порядке. Просто и ясно. Что ж, Мир хоть и оказался предсказуемым, но, во всяком случае, мысли у него шли в правильном направлении.

— Что вы предлагаете? — спросил он у своего тестя, приготовившись прислушаться к его совету.

— Я считаю, что уже пора. Пора показать Марку все, что у тебя есть. Иначе он воевать за сына будет до последнего.

Соколовский кивнул, понимая, что в данный момент Огнев прав.

— Хорошо. Завтра же этим и займусь.

Выйдя из кабинета, Мир встретился взглядом с женой. Слава подпирала стену напротив и гипнотизировала дубовую дверь своим серебряным взглядом.

— Ты почему здесь? — Мир в два размашистых шага подошел к Ласке и, приобняв, попытался поцеловать ее в щеку.

Не получилось. Девушка увернулась, а по нему словно катком проехали. Она первый раз в жизни уворачивалась от его ласки. Неприятно. Чертовски неприятно.

— Что случилось, Слав? — тихо спросил он, замирая. Потому что не знал, как реагировать на такое ее поведение.

Он. Блять. Не знал. Как вести себя в подобной ситуации с собственной женой. Мелочь… Всего-то увернулась, а он надумал себе уже катастрофу вселенского масштаба.

— Ты случился, — она недовольно поджала губы и, вывернувшись, пошла в сторону выхода.

Мирослав переждал. Спокойно вышел из дома следом за Лаской, открыл ей дверь пассажирского сиденья, сел за руль и, лишь когда они выехали за территорию участка и миновали ворота, все же начал прояснять ситуацию.

— Какая муха тебя укусила?

— Собственная глупость, — тихо, но с долей истерики в голосе произнесла она.

— Так. Все. Хватит. Я не хочу в шарады играть.

— Смирновы — твои родственники, — взвизгнула она, взмахнув рукой. Мир крепче сжал ладони на руле и продолжил наблюдать за женой в зеркало заднего вида. — Это же было очевидно! Очевидно! Я столько раз смотрела на Марка и не могла понять, кого же он мне напоминал. А тут все очевидно же, — повторилась она, — у вас даже жесты одинаковые, а я, слепая дура, не заметила ничего.

Мирослав постучал пальцами по рулю, мечтая придушить Марину, сделал глубокий вдох-выдох и максимально спокойно произнес:

— Что это для тебя меняет?

— Все, что произошло, меняет! Я не спрашивала, ничего не спрашивала. Ждала, когда ты сам хоть что-то расскажешь. А ты!

— Что я, Слав? — спокойно ответил ей Соколовский, пытаясь понять, как действовать дальше. Как успокоить ее. Он знал, как можно справиться с ее истерикой, но даже не представлял, как справиться с истерикой, разыгравшейся из-за него.