Книга Царица Шаммурамат. Полёт голубки - Юлия Львофф

— Именно это я и собираюсь проверить! — после этого заявления юнец подскочил к Ану-син и схватил её за плечо.

— Чего тебе? — в негодовании вскричала девушка и одним быстрым движением сбросила руку наглеца.

— Я хочу, чтобы ты пошла со мной, — повелительным тоном сказал тот, смерив её оценивающим взглядом с головы до ног. — Я осыплю тебя золотом. Знаешь, бывают такие красивые и очень дорогие ожерелья, колечки, серёжки… Всё, что ты захочешь, будет твоим. Так что, ты идёшь?

Ану-син метнула в него взор, в котором презрение смешивалось с гневом, и повернулась, чтобы уйти.

— Эй, Дубисар, задержи её! — неожиданно вмешался один из приятелей юнца. — Кажется, я уже видел эту красотку и знаю человека, который мечтает заполучить её любой ценой. Я говорю о Набушаре. Вот он обрадуется, когда мы притащим её прямо к нему домой!

— Клянусь Энлилем, мы так и сделаем! — подхватил ещё один юнец.

В мгновение ока они окружили Ану-син. Ещё миг — и, к радости девушки, рядом с ней оказался Вадунар.

— Злодеи! — в гневе крикнул критянин, закрывая Ану-син своей грудью. — И не стыдно вам обижать тех, кто намного слабее вас?

— Уйди, а не то и тебе достанется! — пригрозил ему тот, кого звали Дубисаром.

Видя, что критянин и не думает отступать, приятель Дубисара поднял хлыст с инкрустированной серебром рукояткой и взмахнул им над головой Вадунара.

Быстрый, как молния, критянин отскочил в сторону и схватился за висевший на поясе кинжал — точно такой же, какой Ану-син видела у Каданора и Дамния. Юнец попятился, испуганно вытаращив глаза. Однако Дубисар накинулся на критянина сбоку и — тут же был вынужден отступить, хватаясь за рану на предплечье. Произошло замешательство. Вокруг дерущихся начала собираться толпа зевак. Второй приятель Дубисара оказался осторожнее: он напал на Вадунара сзади, когда тот, опустив кинжал, с которого капала кровь, повернулся к Ану-син. Но девушка успела оттолкнуть критянина — и он снова приготовился защищать её и себя.

В это время к месту драки бегом приблизился отряд лучников, которые следили за порядком на улицах города; старший из них закричал:

— Критянин, бросай оружие и сдавайся! Именем законов Хаммурапи, да славится он в веках!

Вадунар огляделся вокруг. Все пути к отступлению были отрезаны, защищаться или не подчиниться закону было немыслимо. Ану-син стояла рядом с ним, бледная, растерянная.

— Ладно! — Юноша бросил кинжал к ногам офицера. — Куда вы меня отведёте?

— К судье Сиппара! Ты ранил одного аккадского гражданина и оскорбил другого — и за эти преступления ответишь перед законом, — ответил офицер.

— А эта девушка? — Вадунар показал на Ану-син. — Что будет с ней?

— Нам нет до неё никакого дела. Пусть идёт куда хочет! Ведь она не критянка!

Вадунар под стражей двинулся в путь — к центру города, гда находилась Площадь Правосудия. Какое-то время Ану-син следовала за ними, а затем, воспользовавшись сутолокой, незаметно для всех проскользнула в переулок между домами и пошла в направлении критской колонии.

Глава 11. Перед разлукой

Огненный диск Шамаша, готовясь покинуть землю, коснулся своим пылающим краем линии горизонта и, окутанный фиолетовой дымкой наступивших сумерек, угас за далёкими западными холмами. Стихли дневные звуки и голоса людей; вокруг воцарилось великое безмолвие ночи.

На отлогом берегу Быстрой реки, прислонясь плечом к стволу пальмы, устремив печальный взор на речную гладь, стоял, точно в ожидании чего-то, молодой критянин. Наконец он выпрямился, тряхнул волосами, выходя из оцепенения, и провёл рукой по глазам — словно хотел отогнать застилавший их туман.

— Неужели я больше никогда не увижу её? — пробормотал Каданор в отчаянии. — Неужели она ушла навсегда, ушла, не простившись со мной, не узнав, что я, несмотря на то, что говорят о ней мои сородичи, ни за что не откажусь от неё?..

Юноша в который раз огляделся вокруг — место свиданий без неё, его возлюбленной Ану-син, в этот вечер казалось осиротевшим. Каданор тоскливо смотрел на верхушки пальм, под сенью которых они укрывались от любопытных взоров, на высокую густую траву, в которой они сидели, тесно прижавшись друг к другу, на плавно катившую свои воды реку — единственный свидетель их клятв в любви. Никто не сможет их разлучить — поклялся он Ану-син… Но что же теперь? Ану-син ушла, покинула его по своей воле и отныне навсегда затеряется в неизвестности? И ему больше не держать её руки в своих, не слышать её голос, её смех? И её тонкие нежные пальцы не будут ласкать его волосы и игриво запутываться в них? Неужели ему уже не коснуться губами её губ и опущенных глаз в ожидании ответной ласки? Неужели он больше никогда не почувствует её рядом — свободную и пленённую, пылкую и терпеливую, грустную и весёлую, гордую и покорную?..

Каданор повернулся, чтобы уйти, как вдруг ему послышалось, будто его тихо позвали. Он быстро огляделся по сторонам. Неужели только показалось?

— О, похоже, я начинаю сходить с ума! — глухо проговорил юноша и пошёл от берега нетвёрдой походкой по направлению к дому.

— Каданор! Это я, Ану-син! — донёсся до него родной любимый голос.

На этот раз сомнений не оставалось — из рощицы тамарисков навстречу юноше вышла та, которую он уже отчаялся увидеть снова. Ещё миг — и её голова покоилась на его груди, а он с наслаждением вдыхал знакомый аромат её волос. Каданору хотелось услышать звук её голоса, но Ану-син молчала. Он чувствовал, как постепенно отступают тоска и тревога, а по телу разливается блаженный покой. Встреча с любимой, когда ему казалось, что он потерял её безвозвратно, вновь вселила в него уверенность, что всё будет по-прежнему и что они будут счастливы вместе наперекор судьбе.

Но когда Ану-син вдруг отстранилась от него, отчуждённая и печальная, он понял, что его мечте не суждено сбыться. Луна светила девушке прямо в глаза, блестящие от слёз, а лицо её было белее полотна.

— Я долго не могла решиться прийти сюда, — призналась Ану-син; в её голосе, как и в её теле, чувствовалась напряжённость. — Сначала ноги сами понесли меня в колонию, но потом чувство вины остановило меня: теперь мне лучше там не появляться.

— В том, что случилось с Вадунаром, нет твоей вины, — поспешил успокоить её Каданор.

Ану-син покачала головой:

— Уверена, что твои родные думают иначе, — возразила она и прибавила: — Вадунар пострадал из-за меня. О, будь проклята красота, которая приносит столько несчастий!

— Красота — божий дар, — не согласился с девушкой Каданор, — не нужно проклинать её, даже если она приносит одни неприятности. Что до моего брата, не волнуйся за него: он скоро вернётся к нам. Местные власти знают, что у нас есть золото, много золота, которое критские переселенцы привезли с собой в Аккад, и они отпустят Вадунара, как только мы внесём за него выкуп…