Книга Эликсир жизни - Энджи Сэйдж

Некоторое время спустя стражники наконец привели ее к месту назначения: в Тронную залу. Это была единственная зала во Дворце, куда Дженна еще не заходила, да и не хотела заходить, потому что там убили ее мать и Альтера, там она сама чуть не лишилась жизни, если бы ее не спасла Марсия Оверстренд. Когда Дженна вернулась жить во Дворец, то решила, что Тронную залу нужно запереть, и Альтер, который тоже недолюбливал это место, с ней охотно согласился.

При виде принцессы, которая считалась утонувшей, пажи у дверей вытаращили глаза, и мальчик поменьше ахнул от удивления. Оба пажа низко поклонились и привычным жестом распахнули перед Дженной двери. Рыцарь дня, тучный человек с приветливым лицом, которого выбрали в тот день личным рыцарем королевы, при виде Дженны разинул рот, потом спохватился и изобразил старательный поклон со снятием шляпы и размахиванием руками.

Пока все это продолжалось, взгляд Дженны блуждал по Тронной зале, которая была просто огромной. Это была вторая по величине зала во Дворце – она охватывала пять окон с фасада здания, которые выходили на ворота Дворца и прямо на старый Путь Алхимика. Слева был Путь Волшебника, а вдалеке, за Главной аркой, Дженна увидела Башню Волшебников, которая метила в розоватое вечернее небо. Золотая Пирамида на вершине скрывалась в обычной магической дымке, которая плавно поднималась из окон покоев Архиволшебника.

Рыцарь дня, завершив свой поклон, немного стушевался оттого, что особа, для которой предназначалось его приветствие, скучающе смотрит в окно. Он незаметно кашлянул, и внимание Дженны тут же переключилось на Тронную залу. Зала была завешана роскошными гобеленами, изображавшими жизнь и приключения королевских особ. В одном конце залы в огромном камине горел огонь; в другом на резном золотом троне сидела, вышивая гобелен короткими грозными стежками, вполне живая и очень кислая королева Этельдредда.

– О нет… – прошептала Дженна.

Рыцарь дня шагнул вперед и обратился к королеве, которая даже не удостоила его взглядом.

– Ваше величество, – произнес рыцарь, который обычно часами говорил то, что другие люди могут сказать за несколько минут, если вообще сочтут это нужным, – ваше милостивое королевское величество, позвольте преподнести вам радость вашего сердца, успокоение вашего материнского горя, великое возвращение чудесного создания, на которое мы все так безутешно надеялись?

– Давай покороче, – проворчала королева Этельдредда, перекусила нитку и сердито завязала тройной узелок.

– Ваша ненаглядная утонувшая дочь, ваше высочество, – продолжил рыцарь, позволив себе лишь едва заметное выражение неодобрения, дабы подчеркнуть важность слов, – ваша плоть и кровь, госпожа. Этот нежный бутон, по коему весь Замок скорбел эти худшие месяцы страданий и горя, которые теперь остались лишь в горькой памяти…

Королева Этельдредда раздраженно бросила гобелен на пол и крикнула:

– Немедленно прекрати эту бессмысленную болтовню, иначе твоя голова сегодня вечером будет висеть на воротах Дворца!

Рыцарь дня посерел и закашлялся.

– И прекрати плеваться!.. А это что такое? – Королева Этельдредда наконец-то заметила Дженну.

– Это ваша потерянная дочь, ваше величество, – робко вставил Рыцарь дня, не зная, считать это бессмысленной болтовней или нет.

– Я не слепая, – кисло ответила Этельдредда, окидывая взглядом Тронную залу и чуть не теряя дар речи. – Но… как?!

– Эти доблестные стражи, ваше величество… – Рыцарь дня широким жестом указал на двух дворцовых стражников, которые почтительно вытянулись по стойке смирно рядом с Дженной. – …нашли зеницу ока вашего в безутешных стенаниях блуждающей в недрах этого Дворца.

Дженна хотела возмутиться, но потом передумала. Безутешные стенания – это уж слишком.

– Тогда бросьте их в подземелье! – рявкнула Этельдредда.

Из тени возникли два крепких солдата и схватили стражников. Не успели те опомниться, как им скрутили руки и повели с глаз королевских долой, затащили в подвал и бросили в подземелье – сырую гадкую яму прямо под отходными кухнями, откуда после мытья посуды капали прогорклый жир и грязная вода.

Лишившись подмоги в лице Уилла и Джона, Дженна вдруг оказалась совсем одна. Телесное воплощение королевы Этельдредды угнетало еще больше, чем ее призрак. А едва Дженна увидела змееподобного зверя, который цеплялся за юбки королевы и таращился на Дженну злорадными красными глазками, пощелкивая огромным единственным зубом, как ей захотелось развернуться и убежать. Но бежать было некуда. Дженна чувствовала, как Рыцарь дня тяжело дышит ей в затылок.

– А ты, – сказала королева Этельдредда, обращаясь к взволнованному Рыцарю, – ты уведи Эсмеральду в ее комнату и запри до завтрашнего ужина. Будет знать, как убегать от своей мамочки.

Рыцарь дня поклонился королеве, затем деликатно взял Дженну за локоть и пробормотал:

– Позвольте, принцесса, сопроводить вас в ваши покои. Я накажу повару не скупиться на яства для вас.

Дженне ничего не оставалось, как следовать за Рыцарем дня, который проводил ее по коридору и знакомым путем привел в ее комнату.

Призрак сэра Хирворда стоял, прислонившись к стене, и скучающе смотрел в пустоту. При виде Дженны он воспрял духом и тут же встал по стойке смирно, затем почтительно поклонился и, широко улыбнувшись, сказал:

– Добро пожаловать домой, Эсмеральда. Как же все счастливо разрешилось, а ведь мы страшились, что вы утонули. А теперь хотите развлечение для вас? Вы кажетесь мне бледной и расстроенной. Скажите, какая разница между грифоном и гранатом?

– Я не знаю, сэр Хирворд. И какая разница между грифоном и гранатом? – улыбнулась Дженна.

– Ай-яй-яй, не посылать мне вас на рынок за припасами, хе-хе!

– И в самом деле! Очень смешно, сэр Хирворд.

Когда Рыцарь дня запихнул Дженну в комнату, сэр Хирворд заглянул внутрь.

– А вы изменились, Эсмеральда. Изменились в речах. Это чудно, без сомнения. Спите спокойно, принцесса. Я буду охранять ваш покой. И ваша мама не войдет.

Призрак кивнул, и Рыцарь закрыл двери. Теперь девочка осталась одна в своей комнате, точнее, одна в комнате утонувшей Эсмеральды.

Дженне стало жутковато. И дело не только в том, что здесь было холодно, сыро и повсюду росла зеленая плесень. Здесь стояла тяжелая, даже зловещая атмосфера. Дженна прошлась по комнате, которая выглядела довольно убого для покоев принцессы. Полы были шершавые и непокрытые, кое-где торчали деревяшки. Тоненькие шторы могли вот-вот рассыпаться на нитки и даже не доставали до пола. С потолка обваливалась штукатурка. Стояла только одна свеча, рядом с кроватью. И конечно, никакого огня в камине.

Принцесса вздрогнула – и не только от холода в пахнущей плесенью комнате. Девочка села на кровать, которую считала своей, и поняла, что спится на ней совсем по-другому. Правда, Дженне было не до кривой кровати. Она все время думала о Септимусе. Как же она его найдет? Ей почему-то казалось, что он будет ждать ее на другой стороне зеркала. Но теперь она поняла, как глупо ошибалась. Она оказалась в совершенно новом мире, и Септимус мог быть где угодно, в любом месте. Он даже мог быть старше, настолько старше, что она и не узнает его. Он ведь даже может быть… мертв. Дженна покачала головой, избавляясь от пустых опасений. Альтер все ей разъяснил: зеркало, через которое она прошла, было сделано через сто шестьдесят девять дней после создания того зеркала, в которое упал Септимус. Сто шестьдесят девять – важное число для алхимиков, ведь оно равно тринадцати помноженному на тринадцать. Дженна была сильна в математике и быстро вычислила, что Септимус находится в этом времени уже пять с половиной месяцев. Если Альтер прав. Но где же он?