Книга Наизнанку. Личная история Pink Floyd - Ник Мейсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гастрольная бригада «The Dark Side». Я попросил Робби Уильямса опознать как можно больше народу. Вот его список, дословно:
1 Пол Девайн
2 Пит Ревелл
3 Берни Колдер
4 Пол Мюррей
5 Мик Ключински
6 Волосатый чувак, который сидит спиной
7 Фил Тейлор
8 Не знаю
9 Грэм Флеминг
10 Кун Томпсон
11 Я (то есть Робби)
12 Американский технарь
13 Ник Рочфорд
14 Мик Маршалл
15 Робин Мюррей
16 Не знаю.
Во время «Brain Damage» на задник проецировались портреты современных политиков, в том числе председателя Мао.
Саксофон Дика Пэрри и бэк-вокал придали альбому дополнительный коммерческий лоск. Вдобавок звуковое качество было на высоте – отдадим должное искусству Алана Парсонса и Криса Томаса. Это особенно важно, поскольку ко времени выхода альбома стереоаппаратура класса хай-фай только-только стала предметом широкого потребления и непременным домашним аксессуаром 1970-х годов. В результате покупатели пластинок стали ценить стереоэффекты и радовались любой пластинке, записанной на максимуме возможностей. Нашему альбому повезло – «Dark Side» стала одним из универсальных тестов, на ней люди могли похвастаться качеством своих хай-фай-систем.
Изготовленный Стормом и По в «Хипгнозисе» конверт с запоминающимся символом в виде призмы был ярок, прост и эффектен. Компании грамзаписи, занимавшиеся альбомом (особенно Capitol в Штатах под руководством Бхаскара Менона), напрягли все до единой могучие мышцы маркетинга, что были в их распоряжении. Целеустремленная компания грамзаписи – страшная сила, мощнейший механизм, и, вне всякого сомнения, их старания внесли вклад в успех альбома.
И на десерт: как заметил один музыкальный критик, под «Dark Side» классно заниматься любовью; говорят, некоторые секс-клубы в Голландии и Швеции используют его в качестве музыкального сопровождения своих шоу.
Мне кажется, закончив «The Dark Side of the Moon», мы все понимали, что это очень хорошая пластинка – в своей целостности определенно лучшая из всех, что мы к тому времени успели записать. Однако ее коммерческого потенциала я не постигал и несказанно удивился, узрев, как она мигом завоевала мировой музыкальный рынок.
Когда мы с Линди решили переехать из Кэмдена в Хайгейт, я пошел к своему банковскому управляющему просить краткосрочный кредит. Управляющий поинтересовался, что я могу предложить в качестве гарантии. Я сказал: «Ну, вообще-то, мы выпустили альбом номер один в Америке». Не помогло – управляющий потребовал чего-нибудь чуть более реального и конкретного…
Футболка – со времен хождения на ялике, берет – из эпохи дурных головных уборов.
После успеха «The Dark Side of the Moon» пришлось спуститься с небес на землю – нужно было начинать сбор материала для очередного альбома. Тут «Dark Side» стал для нас обузой – нас могли обвинить в том, что мы наживаемся на успехе альбома, просто его копируя, а этого очень не хотелось. Мы были убеждены, что после выпуска одного альбома надо возвращаться в студию и начать следующий, хотя мы тогда и не были связаны контрактом, который требовал бы от нас одного-двух альбомов в год. По сути, у нас не было никаких обязательств выпускать пластинки в определенные сроки. Не помню, чтобы EMI давила и тянула из нас «Dark Side II: The Lunatic Returns»[28], но, может, это объясняется менеджерскими способностями Стива О’Рурка, – может, он просто отбивал все кирпичи и прочие метательные снаряды, которыми швырялась в нас фирма грамзаписи.
Осенью 1973 года, после июньского тура по Штатам и желанного летнего отпуска, мы вернулись на Эбби-роуд. Отпуск мы с Линди прожили в доме близ Ванса в Приморских Альпах, неподалеку от Л’Устаруна, где позднее, во время записи «The Wall», жил Роджер, и довольно близко к дому Билла Уаймена из The Rolling Stones. Совершенно новая обстановка, полная тишина, редкий шанс совершенно расслабиться вместе с семьей.
На Эбби-роуд мы начали работу с чистого листа – после «Dark Side» у нас не осталось ни фрагментов песен, ни неиспользованных проб. Сессии начались неплохо. Надо было сразу почуять неладное.
В предварительных дискуссиях родилась идея пластинки, полностью созданной из звуков, которые производились не музыкальными инструментами. Вполне радикально, решили мы и приступили к проекту «Household Objects». Кажется абсурдным сейчас, когда любой звук можно семплировать и разложить на клавиатуре, что позволяет музыканту сыграть хоть лающих псов, хоть ядерные взрывы. А в 1973 году мы два месяца медленно и кропотливо собирали материал, который сейчас можно склеить за каких-то полдня. Впрочем, затраченное время нас не смущало. Наоборот – мы только радовались. Этот блестящий проект помогал нам тянуть резину – пока мы заняты механикой звуков, а не сочинением музыки, ничего конкретного в обозримом будущем можно не создавать.
Роберт Уайатт, барабанщик Soft Machine, автор песен, рассказчик, рок-н-ролльный ответ Ленину…
Почти все наши студийные записи рано или поздно появлялись в пиратской версии. А вот записей «Household Objects» не существует – по той простой причине, что никакой музыки нам создать так и не удалось. Все время, посвященное этому проекту, ушло на исследование немузыкальных звуков, и получилось у нас разве что несколько пробных ритм-треков.
Всевозможными способами мы постигали мир повседневного саунда. За перкуссию у нас была пилка древесины, грохот молотков разных размеров или рубка деревьев топорами. Для получения басовых нот мы дергали растянутые аптечные резинки, а потом замедляли запись на магнитофоне.
