Книга Грех - Владимир Нащёкин

Макс толкнулся бедрами вверх, проникая глубже. Я изогнулась в его руках и обняла его шею. Его глаза цвета сочной травы блестели от желания. Голод и жажда заполняли радужку и в изумруде появлялись янтарные, огненные всполохи. Глаза Романова необычные. Хамелеоны, меняющие свой цвет. Я и раньше это замечала, но сейчас, когда наши лица были так близко, и я смотрела на него в упор, невольно любовалась глубиной удивительного взгляда. Кофейная мокрая челка упала мужчине на лицо, и я впутала пальцы в его пряди, заправляя ее назад. Потянулась к блестящим чувственным губам за поцелуем.

Удары наших языков совпадали с ритмом проникновения плоти.

Волшебный момент единения окрылял. С Максом так всегда. Стоило обратить ему на меня свой взор, как я смущалась, начинала нервничать, а сердечко бабочкой трепыхалось в груди.

Так и сейчас, вкус его поцелуя, ласки сильных рук и толчки, которые становились грубее и резче, а я уже на седьмом небе от счастья.

И казалось, будто мы никогда не расставались. И раньше и сейчас, мы были изначально уготованы друг другу.

Наше дыхание смешивалось. Макс нетерпеливо приподнял меня и развернул к себе лицом. Надавил ладонями на попу, заставляя снова сесть на его возбужденный член. Я подчинилась, прижимаясь к нему грудью.

Счастье распирало мои ребра. Грозилось вырваться наружу.

Макс подавался бедрами под водой, и мы уже расплескали половину воды из ванной.

— Люблю тебя, Лизонька! — бархатным рокотом звучали признания Романова.

Его губы ловили мои соски и втягивали в рот. Пальцы до приятной ощутимой боли впивались в ягодицы. Он меня подкидывал и обрушивал на свой член, словно вылитый из металла под шелковой кожей. Казалось, он проникал так глубоко, что вот — вот проткнет мое сердце насквозь.

Макс просунул руку между нашими телами. Пальцами под водой прижал мой лобок и надавил на жемчужину. Несколько умелых массажных движений, и я прогнулась в его руках от блаженного всплеска. Сплетенный клубок эмоций взорвался, и в моих венах разлетелся мощный выброс эндорфинов.

Макс прикусил мой сосок и резко скинул меня со своих бедер. С приглушенным утробным рыком кончил в мыльную воду. Волна удовольствия, подобно цунами, накрыла нас оргазмом практически одновременно.

Романов сгреб меня в охапку и удобно устроил на своей груди. Лениво перебирал мои мокрые волосы.

Я блаженно выдохнула и пальчиками водила по его тонким венам на рельефных руках.

Вязкая алая жидкость под пальцами заставила меня нахмуриться и вздрогнуть. Кровь! На правой руке Макса была кровь! Я встревоженно глянула в его лицо.

— Макс, тебя ранили! Нужно обработать рану, — произнесла я.

Макс властно уложил меня обратно к себе на плечо. Ладонью накрыл мою голову.

— Ерунда, малыш. Царапина. Сама заживет, не нервничай. Шрамы и морщины — украшение мужчины, — и припечатал свои слова сладким медовым поцелуем.

Странно…Мне казалось, что Макс появился в особняке Якова Израилевича когда выстрелы стихли. Вероятно, этот ублюдок Пахан успел его ранить за воротами, когда мчался от Ареса.

- Надо будет обработать, — задумчиво настаивала я.

- Хорошо, будешь моей медсестрой, — хитро потянул Романов и крепче обнял меня за талию, укладывая у себя на мокрой груди и снова распаляясь от ласковых нежных поцелуев.

Неужели мои страдания закончились?! Очень хотелось в это верить.

В горячих объятиях любимого мужчины вера крепла с каждой секундой.

Макс Романов спустя столько лет после нашего первого знакомства в школе стал для меня самым близким и родным человеком.

Счастье любит тишину. Поэтому мы еще долго молчали и миловались. Теплая мыльная вода остывала, но мы не ощущали холода. Нас грела обретенная любовь…