Книга Путь страсти - Дженнифер Эшли

Кстати, об упрямстве... Шон, не слушая ее, поднялся к ней в спальню. Пока Андреа, сбросив кроссовки, устраивалась на кровати, пытаясь пристроить повыше ноющие от усталости ноги, Шон снял меч и положил его на туалетный столик.

Потирая лодыжки, Андреа искоса поглядывала на мерцающий в лунном свете меч.

— Кто-нибудь может воспользоваться этим мечом — кроме стража, разумеется? — неожиданно спросила она.

Шон бросил на нее удивленный взгляд:

— Если легенда не лжет, никто. — Проведя ладонью по мечу, он присел на край постели. Кровать, скрипнув, прогнулась под тяжестью его тела. Как ни была зла Андреа, ощущение ей... понравилось.

— Значит, ты не уверен?

Шон пожал плечами:

— Нет. Это значит, что, судя по легенде, никто. Все стражи являются прямыми потомками первого стража клана. Избрание нового стража — это целый ритуал.

— Знаю. Я о другом. Если этот меч возьмет кто-то другой — ну, вот хотя бы я — и пронзит им сердце мертвого оборотня, он обратится в прах?

— Если честно, понятия не имею, любимая.

«Любимая». Нет, на него невозможно сердиться!

— Насколько я помню, первый меч стража вышел из рук фэйри, правильно?

Шон кивнул, слегка заинтригованный ее любопытством.

— Кузнец, который выковал его, был оборотнем. А женщина из рода фэйри наделила его магией. Один негодяй — кстати, он тоже был фэйри — мечтал завладеть мечом, чтобы с его помощью терзать души оборотней, но его сестра, обманув его, сделала так, что вместо этого меч помогал душам обрести свободу. Во всяком случае, так гласит легенда.

— И еще она сделала так, что меч не может причинить вред оборотням, верно?

— Я этого не говорил. Если я проткну им тело живого, держу пари, ему это вряд ли понравится. Но я пронзаю мечом сердца тех, кто уже стоит на пороге смерти... или безумия.

— Ты — да, — кивнула Андреа. — Но если меч попадет в другие руки?

Взгляд Шона стал тяжелым.

— Ты говорила с моим отцом?

— С Диланом? Нет. Почему ты спрашиваешь?

— Потому что он предупредил, что Каллум собирается выкрасть меч. Надеется, что после этого оборотни последуют за ним. Думаю, это может сработать.

«К черту Каллума», — сердито подумала Андреа. Интересно, это и есть то, что имел в виду фэйри? Опасность, которая нависнет над ними, если она не принесет ему меч? Но что ему за дело, если оборотни восстанут против своего стража? Все это выглядело на редкость бессмысленно.

— А разве в городе, где живет Каллум, нет своего стража? — спохватилась она. — Почему бы ему не попытаться украсть меч у него?

— Потому что мой меч — тот самый, который выковали Найалл О'Коннелл и его подруга-фэйри. Остальные — более поздние копии. Красть их не имеет смысла. Другое дело этот. И потом, насколько я слышал, в их городе страж — один из вербэров. Думаю, даже Каллуму хватит ума не связываться с ним. А вот Лайам стал вожаком совсем недавно, а оборотней хлебом не корми, дай проверить нового вожака на прочность. Сейчас Каллум находится под защитой своего клана, но им известно — впрочем, думаю, Каллуму тоже, — что если он сунется к нам, тогда ему конец.

Андреа, поджав ноги, обхватила коленки руками. Спокойная сила, звучавшая в словах Шона, ужаснула ее — было ясно, что он не испытывает ни страха, ни колебаний. Случись что, его рука не дрогнет. Андреа зябко поежилась. С тех пор как оборотни поселились в своих городах, их судьба висела на волоске. Если кто-то из них возьмется за оружие, расправа будет скорой и безжалостной. И судьба их будет решена.

— Держу пари, Каллум просто бесится от скуки, — буркнула она. — Там, где я жила, в Колорадо, мы просто жили — влюблялись, рожали детей, ну, и все такое. Никому не приходило в голову строить какие-то козни. И жизнь была намного проще.

— Не слишком удивлюсь, если Каллум решил, что нам всем необходима небольшая встряска, — вздохнул Шон. — У каждого из нас вдоволь еды и крыша над головой. И куча свободного времени. Семьи становятся больше. В таких случаях со временем непременно начнется борьба за власть.

Андреа скривилась:

— Если кто-то пытается заставить существа разного вида жить друг у друга на голове, конфликтов не избежать.

— Возьми хотя бы твоего отца и Глорию.

— Спасибо, не хочется. А как же мы с тобой?

— Межвидовое скрещивание? — хмыкнула Андреа. — Надеешься, у нас получится?

— Я хочу, чтобы получилось. — Глаза Шона потемнели. — Потому что когда я увидел тебя, любимая, я понял, что это — навсегда!

В глазах Андреа появилась такая тоска, что у него сжалось сердце. Он поклялся сделать все, чтобы заставить ее забыть о прошлом, и сдержит слово, чего бы ему это ни стоило.

— Ты понял это прямо там, на автобусной остановке? — нарочито беспечным тоном поинтересовалась она.

— Ты предупредила, что никогда не станешь моей, если не поймешь, что между нами установилась прочная связь. Узы, которые свяжут нас на всю жизнь. Я уже чувствую их! А ты? Мое сердце... Тебе достаточно только протянуть руку — и оно будет твоим.

— Шон, я ведь даже не знаю, кто я. Как я могу принять его, если до сих пор не понимаю, кем я должна стать?

— Моей подругой. Кем же еще?

Она покачала головой:

— Нет, я не о том. Кто я? Отец — фэйри, мать — оборотень. Оборотнем я уже была. Останься я в своей стае, моим предназначением было бы производить на свет детенышей, и все!

Глаза Шона сердито сверкнули.

— Какой ублюдок тебе это сказал?!

— А ты как думаешь? — Она горько усмехнулась. — Естественно, вожак моей стаи и его драгоценный сын. Впрочем, и все остальные тоже. Я росла, заранее зная, что это все, на что я способна... и то если кто-то смирится, что в жилах его потомства появится малая толика нечистой крови фэйри.

— Надеюсь, сама-то ты хоть в это не веришь?

— Когда я подросла, это стало меня бесить. Но там, у себя на родине, я была бессильна это изменить.

На ее лице отразилось такое страдание, что сердце Шона облилось кровью.

— Любимая! — Шон крепко обнял ее, баюкая, как ребенка. Сегодня вечером, когда Андреа сердито шипела на него, раздраженная его попытками защитить ее, он отнесся к этому с пониманием. Дело вовсе не в нем, твердил Шон, просто Андреа ненавистна сама мысль о том, что она нуждается в чьей-то защите. А манера Шона огрызаться на любого, кто оказывался слишком близко, лишь напоминала ей, как, в сущности, мало от нее зависит. Она злилась. Шон все это понимал — и продолжал беситься.

— Теперь ты здесь, со мной. Ты можешь делать что хочешь — вернее, что нам позволено, но люди же не вечно будут водить нас на поводке. А мне... мне нужна только ты. И мне это нравится.