Книга История испанской инквизиции - Самуил Лозинский

Вильянуэва умер в Сарагосе 21 июля 1653 года. Вскоре после его смерти инквизиция пыталась возобновить над ним процесс; ее целью было, во-первых, подтвердить право своей юрисдикции и, во-вторых, путем конфискации завладеть его имуществом. Однако папа Александр VII в 1661 году этот процесс запретил, но вовсе не потому, что его заботило сохранение доброго имени Вильянуэвы, а потому, что инквизиция опять вторгалась на территорию, которую курия считала своей.

Когда на испанский престол сели в лице Филиппа V Бурбоны, инквизиция лучше, чем Римская курия, приспособилась к новым порядкам. Папа долго еще боролся за свою гегемонию, но вынужден был медленно, шаг за шагом, уступать. Закон 1705 года, которым запрещались апелляции в Рим и публикация в Испании без разрешения короля каких бы то ни было документов, исходящих от пап, нанес окончательный удар по амбициям курии играть самостоятельную роль во внутренних испанских делах.

Глава двенадцатая

Государство и инквизиция

Как сторонник абсолютизма Фердинанд II Католик не мог, разумеется, сочувствовать усилению в Испании власти папы и однажды даже запретил пребывание в своей стране папскому нунцию и легатам. На инквизицию он смотрел не как на средство увеличения авторитета католической церкви, а как на средство усиления собственной власти, которой отныне должен был принадлежать решающий голос не только в светских делах, но и в духовных. Этим объясняется, почему дальновидный король так настойчиво требовал для себя права называть кандидатов в великие инквизиторы и в члены Супремы; правда, первоначально предполагалось, что этим вмешательство Фердинанда в дела инквизиции ограничится. Но Фердинанд толковал свое право контроля над деятельностью инквизиции в самом широком смысле — явочным порядком он стал принимать участие в назначении и смещении ее низших служителей, так что и Торквемада вынужден был официально признать за королем это право, подчеркнув в своих знаменитых инструкциях значительность роли короля во всех делах инквизиции. Но раз великий инквизитор мирился с правом вмешательства Фердинанда в инквизиционные дела, то и кортесы, естественно, стали обращаться к нему с различными ходатайствами об изменении некоторых суровых мер инквизиции и вообще о преобразовании ее деятельности.

Впрочем, король собственной властью не предпринимал никаких принципиальных шагов. Но при этом он вмешивался во все мелочи сложной жизни инквизиции и не оставлял без внимания ни одного инцидента, который даже косвенно мог быть в той или иной степени вреден интересам королевской власти. С особенным усердием он наблюдал за финансами инквизиции; без его согласия она не могла производить никаких расходов и даже выдавать жалованье своим служителям. С другой стороны, он совершенно не касался духовных дел инквизиции и никогда не высказывался по поводу наложенных трибуналами на еретиков епитимий или провозглашения того или иного обвиняемого еретиком.

Порой Фердинанд вмешивался, если видел злоупотребления, совершаемые отдельными трибуналами, и смягчал чрезмерно жестокие наказания. Напомним о его письмах к папе Юлию II, в которых он указывает, что с 1492 года много евреев и мавров приняли христианство, и было бы несправедливо обращаться с ними крайне строго, так как они еще не достаточно крепки в новой вере. Характерно, что Фердинанд неоднократно намекает Юлию II, что не следует инквизиторам чересчур усердствовать в своей деятельности — умеренность часто полезнее строгости. В 1508 году он запретил насильно обращать мавров в христианство и приказал освободить из тюрьмы тех, кто арестован за нежелание стать христианами. В 1510 году Фердинанд даже приказал инквизиторам разрешить маврам, принявшим христианство, снова переходить в мусульманскую веру.

Со смертью Фердинанда, при номинальном правлении больной Хуаны Безумной и несовершеннолетии Карла V, когда во главе государства находился великий инквизитор Хименес, контроль светской власти над деятельностью инквизиции заметно уменьшился. Не только служители трибуналов, но и приемщики конфискованных ценностей, считавшиеся светскими чиновниками и обязанные отчитываться перед королем, стали назначаться исключительно великим инквизитором либо Супремой. Например, 11 марта 1517 года Хименес пишет толедскому приемщику конфиската, чтобы он ввиду большого количества работы нашел помощника и отправил к Супреме для утверждения его в этом звании. Когда император Карл V, будучи в Нидерландах, собирался в путь, чтобы занять испанский престол, он намеревался реорганизовать инквизицию, о которой его советники, нередко новообращенные, отзывались крайне отрицательно. Но Хименес узнал об этом и убедил совет Кастилии написать Карлу, что мир и спокойствие страны, а также прочность королевской власти могут быть гарантированы лишь в том случае, если испанский король будет во всем поддерживать инквизицию. На Карла, по-видимому, это произвело сильное впечатление, и он даже заявил, что готов исключить из своей свиты всех, в чьих жилах течет еврейская кровь. Желая доказать, что его слова серьезны, он отправил Супреме список своих приближенных с просьбой сделать надлежащее расследование об их происхождении. Вскоре, однако, до Хименеса опять дошли тревожные вести — на этот раз о том, что Карл собирается отменить правило, согласно которому имена свидетелей должны держаться в строгой тайне. Это подрывало сам фундамент инквизиции, и Хименес отправил Карлу письмо, в котором, в частности, писал, что Фердинанд и Изабелла в свое время отвергли 1200000 дукатов, предложенные им в обмен на публикацию свидетельских имен, и Карл оставил свою идею.

Прибыв в Испанию и наслушавшись жалоб на пристрастность и жестокость инквизиционных трибуналов, Карл созвал комиссию из теологов, дабы она установила, насколько эти жалобы справедливы. Комиссия собрала огромный материал, в общем крайне неблагоприятный для инквизиции, и дело шло к тому, что она подвергнется значительным изменениям. В последний момент, однако, Карл стал колебаться и отложил реформирование инквизиции на неопределенное время, хотя и клялся перед кортесами это сделать. Но клятва эта была совершенно неискренней, так как вслед за ней он поручил своему посланнику в Риме графу Сифуэнтесу получить от папы разрешение на ее несоблюдение. Единственное, на чем он настоял в смысле ограничения прав инквизиции, — чтобы при всех назначениях испрашивали предварительно согласие короля, но это не всегда соблюдалось.

В 1523 году Карл опубликовал эдикт, коим запретил государственным и общественным учреждениям издавать какие-либо законы, ограничивающие деятельность инквизиции; уже существовавшие таковые законы отныне объявлялись не имеющими силы. Под охраной этого эдикта инквизиция не подчинялась даже простым полицейско-санитарным распоряжениям. В том же 1523 году Карл разрешил избирать инквизиторов на общественные должности. Последние часто распределялись по жребию, и до этого в жеребьевке инквизиторы не участвовали, так как народ — поскольку они находились вне власти обычного суда — опасался с их стороны чрезмерных злоупотреблений. Не осталась без внимания Карла и прислуга инквизиционных трибуналов, на которую он распространил привилегию неподсудности, доступную прежде только инквизиторам и штатным осведомителям.