Книга Степь - Константин Калбазов

Под Андреем конь также пал. Пролежав несколько секунд, Андрей зашевелился и, сделав над собой усилие, смог подняться сначала на колени, а затем, опершись о бок павшей лошади, с трудом сумел встать, если не обращать внимания на то, что стоял он согнувшись и уперев руки в дрожащие колени.

– Сэр… Ваше… Приказание… Выполнено… – прерываясь после каждого слова, прохрипел он.

– Что с вами случилось?

– Где падре Томас? – не преминул задать вопрос невесть когда оказавшийся поблизости инквизитор. Столько народу вокруг полегло, а на этом даже ни царапины. Хотя надо отдать ему должное – за спинами он не отсиживался, сражаясь наравне с остальными. Иных святая инквизиция на южной границе не держала.

– Погиб, – устало выдохнул Андрей.

– Как погиб? Когда это случилось? – добавил металла в голос падре Аманд.

Но проявление настойчивости с его стороны пропало втуне, так как силы наконец покинули измученное тело, и Андрей вновь рухнул в пыль, но на этот раз у него не нашлось сил, чтобы подняться или хотя бы пошевелить рукой. Он впал в беспамятство.

Сказать, что комендант был растерян, – это не сказать ничего. Нет, оно, конечно, понятно, что люди дошли до последней стадии, но вот так все разом попадали в пыль и лишились чувств – это было как-то необычно. С таким он еще не сталкивался, так как у каждого есть свой запас прочности, и у всех он был свой.

Комендант уже набрал в легкие воздуха, чтобы потребовать к себе лекаря, но был вынужден только шумно выдохнуть. Лекарь был уже здесь и, быстро перемещаясь от одного неподвижно лежащего воина к другому, проводил беглый осмотр.

Едва лекарь разогнулся, осмотрев последнего, комендант обратился к нему:

– Что скажете?

– Большинство имеют легкие ранения, трое ранены несколько серьезнее, но опасений их раны пока не вызывают, точнее сказать не могу.

– А как же тогда объяснить их состояние? Что с ними? – Сэр Бард сейчас походил на наседку, кружащуюся над своим выводком.

– Ничего. Они спят.

– …?

– Да-да. Спят.

– И как вы это объясните?

– Сейчас – никак. Пока я не поговорю с ними, ничего не смогу сказать. – Здесь лекарь несколько лукавил, так как симптомы были ему знакомы, но говорить об этом он не хотел по той простой причине, что в крепости находился весьма рьяный инквизитор, пока еще не обкатанный пограничьем и непривычный мыслить несколько свободнее. Выскажи он свои подозрения – и вполне возможно, что все эти люди, не раз избегавшие встречи с костлявой, повстречаются с костром, так и не придя в себя и не имея возможности объяснить произошедшее. А могло статься и так, что и сам лекарь присоединился бы к ним, так как непросто объяснить то, что ему известно об орках несколько больше, чем полагалось.

* * *

– Ты хочешь сказать, что падре Томас сам отдал тебе приказ употребить дьявольский настой, сын мой?

– Да, именно так все и было, ваше высокопреосвященство. – Андрей стоял посредине комнаты в доме коменданта, который оккупировал, вот небывальщина, выездной трибунал инквизиции под председательством архиепископа Саутгемптонского, главы инквизиции в этом маркграфстве. Зрелище в пограничье практически нереальное. Ложь с языка срывалась легко, словно истинная правда, тем более что он был уверен: встань перед выбором падре – он поступил бы именно так. Слишком много жизней зависело от их действий, и слишком мало шансов было выжить, чтобы принести «скверну» к людям. Падре Томас хотя и был инквизитором, но являлся настоящим священником и слугой Господа. Поначалу воспринятый Андреем как фанатик, он оказался просто искренне верующим человеком.

– Как падре мог отдать такое распоряжение? Падре Томас был известен как истый поборник веры. Как он мог не просто разрешить такое, а отдать распоряжение поступить таким образом?

– Возможно, все дело в том, что, будучи на грани между жизнью и смертью, рискуя своей бессмертной душой, выбирая между гибелью тысяч людей и возможной опасностью, грозящей неполным трем десяткам, он решил, что оно того стоит. И клянусь Господом нашим, падре Томас оказался прав.

– Ну это-то как раз решать не тебе, сын мой, – проскрипел болезненно худой, с обтянутым нездорового цвета кожей черепом председатель.

Глядя на него, Новак почему-то подумал о мумии. А еще Андрею вспомнились исторические фильмы и книги, в которых подобные типы имели именно такой вид: возможно, у тех персонажей типы внешности не столь уж и были выдуманы – как-то трудно представить на подобном месте здорового, розовощекого монаха. Архиепископ был похож на скелет, обтянутый кожей, а еще складывалось полное ощущение, что по его жилам вместо крови течет желчь.

– Конечно, не мне. Решать вам, высокому трибуналу инквизиции. Я просто высказал свое мнение. Но прежде чем вы вынесете свое решение, я хотел бы высказать еще кое-что.

– Мы слушаем тебя, сын мой. – Оживший мертвец упер в Андрея строгий взгляд страшных, только изредка смаргивающих глаз. Несмотря на всю ту неприязнь, что испытывал к нему Новак, он вынужден был признать, что перед ним сидит незаурядный и умный человек.

– Я понимаю, что грех лежит на всех нас, но дело в том, что никто из моих людей не слышал слов падре. Умирая на моих руках, он говорил только со мной. Мои воины лишь выполнили мой приказ, о том, что это зелье орочье, они не знали ничего. Мною же руководило только стремление помочь людям.

– Как зелье оказалось у тебя?

– Падре сказал, что искать его нужно в шатре колдуна. Найти его было нетрудно. В шатре был только один мешок с черным порошком.

– И твои люди не видели, где именно ты взял это зелье?

– Нет, ваше высокопреосвященство, – слегка поклонившись, ответил Андрей – он всячески старался выказать свое почтение. Здесь и сейчас решалась его участь. Выжить во вражеской степи и погибнуть здесь, в окружении своих, только из-за несдержанности своего характера было бы верхом глупости. Новак хотел жить, но, чтобы получить это право, необходимо было пройти по тонкому льду. Очень тонкому. – В это время они были заняты уничтожением стойбища.

– Допустим, все было именно так. Но тебе было известно, что боевым отрядам запрещено атаковать стойбища или отряды орков без представителя святой инквизиции?

– Да, мне это было известно, так же как и моим людям. Но я все же отдал приказ двигаться к следующему поселению, так как мы не собирались брать добычу, мы ее и не брали. Ни я, ни один из моих людей не взяли в этом походе ни единой безделушки, за исключением коней, при этом мы использовали только нашу сбрую и седла.

Председатель посмотрел на сидевшего справа от него одного из тройки, представляющей трибунал. Ответом послужил утвердительный кивок. Андрей тут же вспомнил слова коменданта, брошенные ему по секрету. Когда они были в беспамятстве и все старались создать им как можно лучшие условия, инквизитор падре Аманд с особым тщанием обыскал их нехитрые пожитки, а также сбрую и седла павших лошадей. Узнав об этом, Андрей был готов погладить себя по голове: «Хороший мальчик», – так как догадался избавиться от всего орочьего, и от той самой монетки в частности. Карабины и припасы к ним они спрятали в десятке миль от крепости, так что ничего предосудительного при них не было.