Книга Вепрь. Феникс - Константин Калбазов

— Гвоздь, Лунь, отойдите.

— Дак…

— Кому сказано.

Ого! Мы еще и гневаться умеем. А на личике — ни страха, ни растерянности. Настоящая внучка своего деда и дочь своего отца. «Что же ты мне поведать такого запредельного желаешь, чтобы уши чужие не слышали? — подумал Виктор. — А может, и мне того… Отойти, от греха подальше?» Что-то подсказывало, что сказанное ему может не понравиться. Уж больно решительный у боярышни вид. Опять же сорвался. Отец Небесный, сколько раз сам себе пенял на это — и снова-здорово!

— Поклон тебе, Добролюб, от деда. Прости, сразу запамятовала передать.

— Сказывал же, нет у меня долгов перед воеводой, как и перед батюшкой твоим, — вновь загоношился Виктор.

— Не от моего деда поклон-то, а от твоего. Так и сказывал — кланяйся, мол, внучку.

— Радмир… — Нет, не вопросом это звучало, а безграничным удивлением.

Вот знал, что тот куда опаснее своего сына, потому как умудрен летами и временем бурным, в коем младость его прошла. Ведь это при его твердой руке и воле Звонград из пепла в последний раз возродился и стал краше прежнего. Поразузнал о том. Но зная, что его опасаться следует больше остальных, отчего-то уважал его не в пример сильнее.

— Радмир, — согласно кивнула она, внимательно глядя на собеседника, — прадед мой родной. Он мне много чего обсказал. И то, что его уста исторгли, покуда в точности сбывается, поэтому и тому, что глаз с меня не сводишь и сохнешь по мне, тоже верю. Да и сама давно приметила, что взглядом меня поедаешь всякий раз, когда видишь. Ему же в том ты честно признался. Иль не так?

— Коли он все тебе обсказал, то должен был поведать и то, что надежд пустых я никогда в сердце не имел.

— Не имел, — вновь согласно кивнула она. — Но только когда меня стрела вражья коснулась, ты виновного в том разыскал и покарал смертью.

— За плату.

— Врешь. Я помню тот взгляд. От серебра ты не откажешься, но не застит оно тебе взор. Сколько угодно божись и клянись, но я знаю, почему тогда ты это сделал. Узнала о том недавно, но все ведаю точно.

— А коли так, то неужто думаешь, будто я вызовусь спасать того, в ком могу соперника видеть, хотя и не светит мне тебя получить? Того, от кого всякий раз беды ждал, потому как ненавидит он меня, хотя пакости от меня никогда не видел? Того, кто изничтожить меня всегда был готов, и только воля батюшки твоего удерживала его?

— А почему не светит?

— Что не светит? — растерялся Виктор.

— Почему тебе не светит меня получить?

— …?

— Вот тебе слово мое. Коли Бояна живым доставишь, то, кроме серебра, ты и меня получишь. Всего раз, но всю как есть получишь.

Картина маслом. Занавес. Полный абзац. Он едва не уронил на стол челюсть. А затем сжал ее до скрежета зубного. Эвон, значит, как она его любит, коли готова ради спасения мужа честью своей поступиться. Здесь ведь не западные королевства и не империя, где нравы куда проще и большинство благородных дам чуть не долгом своим считают наставить рога своим мужьям, где донжуанство почитается за весьма достойное деяние. У славен неверной жене за прелюбодеяние клетка железная грозила, подвешенная на центральной площади, и смерть голодная, позорная, а тому, кто возжелал чужую жену, уготована смерть на колу. Правда, распространялось это в основном на благородное сословие, но она-то и была из благородных. Имелись у прежнего Добролюба полюбовницы из боярского рода, но те — без князя в голове, да и сам скоморох тем еще пройдохой безбашенным был.

— Чего молчишь? — сквозь зубы процедила Смеяна. А и то. Эдакое предложить — и нарваться на молчание. Тут сама готова сквозь землю провалиться да язык себе отрезать, а этот…

— Гхм. Прости меня, боярышня, за речи неразумные. Все исполню как есть и серебром плату за то возьму, коли выйдет волю твою исполнить. Коли сам сгину, то плату отдай моему человечку, кузнецу Богдану, он сумеет ею распорядиться.

— А…

— Не было ни о чем больше разговору и того я не слышал, — решительно рубанул Виктор, заставив собеседницу в очередной раз покраснеть.

Хотя куда дальше-то — и без того красная как мак, но, видно, имелся еще запас. Волков невольно и в который раз залюбовался ею. Растерянная и гневная одновременно, она еще краше и желаннее, вот только не про него этот плод. Не по Сеньке шапка. Он желал ее, да что там — жаждал, но так — не хотел. Только не так. Только не в силу обстоятельств. Иначе. Но не так.

Поднявшись, Виктор поклонился ей и решительно направился на выход. Ведь еще ватажникам объяснить, к чему ему все это понадобилось. О том, чтобы одному такое дело осилить, не может идти и речи. Но он-то знал, за что рисковал, а им-то зачем? А серебро — чем не повод, чтобы рискнуть своей жизнью? Ведь они сделали свой выбор задолго до того, как повстречали его. И сейчас идут за ним, зная, что это опасно. Светлое будущее на какие-то средства строить нужно. И наконец, срок, который им предстоит провести с ним, еще не истек. Впрочем, его отношение к ним уже сильно изменилось, как и их к нему, они теперь боевые товарищи, от разбойничьей ватаги только и осталось, что его продолжают атаманом величать.

Ватажников он нашел на завалинке у конюшни. Солнышко в Астрани жаркое, вот и расположились парни в тенечке. Не было лишь Травня, ему выпал черед за комнатами присматривать, где снаряжение и казна находились. Оно вроде и день, да только расслабляться никак нельзя.

— Прохладу вкушаете?

— Так в наших краях куда прохладнее, атаман, — весело скалясь, проговорил Соболь. — А я так и вовсе все время по лесам шастаю, там постоянно тенечек, благодать.

— А чего тебя боярышня разыскивала? — эдак с ленцой поинтересовался Зван, которого изрядно разморило сегодняшнее шастанье по граду. Кажется, и не особо далеко все находится, но солнышко и впрямь жаркое.

— Да вот сказывает, мол, имею лишнее серебро, да не знаю, кому его отдать.

При этих словах Зван, как гончая, сразу сделал стойку. Нет, не от жажды денег. В отличие от остальных он сразу просек, что дело тут неладное. Он вообще к представителям рода Смолиных всегда с опаской относился и Добролюба не единожды просил подальше от них держаться.

— А разве у нас серебра мало?

— Зван, деньга — она лишней никогда не будет.

— Так денег у нас и без того в достатке. Эвон всю скотину и лошадей распродавать придется. Коровки да быки — это так себе, но на лошадках приподнимем изрядно.

— Изрядно. Вот только скажи, сможем мы там без животины обойтись? Нет. Придется закупать, а кони да коровы там ой как дороги. Так что серебро лишним точно не будет.

— Это так, да вот со Смолиными связываться…

— А серебро не от Смолиных придет.

— Ясное дело, что от Вяткиных. Не иначе как супружника ее вызволить нужно.