Книга Новая Кровь - Роберт Линн Асприн

Солнце висело угрожающе низко!

— Нет! Нет! — крикнула Жарвина. — Не вздумай меня задерживать! Ни на минуту!

И женщина резко развернулась на каблуках.

Никогда еще дорога от порта до дома мага не казалась ей такой долгой и настолько забитой прохожими. Жарвина потеряла счет людям, которых она оттолкнула, и количеству злобных проклятий, которые неслись ей вслед. Она не помнила и того, сколько раз сама обругала стражников, желавших узнать, куда она так несется, — эти принимали ее за воровку или карманницу, которая удирает с места преступления.

Впрочем, через несколько секунд стражники понимали, что эта женщина бежит не «от», а «к»…

Двойные колонны, к которым стремилась Жарвина, неясно вырисовывались в сумерках. Пешеходы, спешащие в ближайшие храмы на вечернюю службу, единодушно обходили их подальше. Расстояние между колоннами было совсем небольшим. И в футе от каждой лежало по спящему василиску. Они были привязаны к колоннам серебряными цепями. Стоило Жарвине приблизиться к проходу, василиски тут же насторожились, подняли головы, начали принюхиваться и прислушиваться. Рептилии в свойственной им неспешной манере размышляли, стоит ли открывать глаза и превращать женщину в камень.

Инас Йорл тогда сказал: «Я научу тебя, как позвать василисков…»

Но он этого не сделал!

Жарвина застыла на месте, лихорадочно копаясь в памяти. Нет! Она не имела ни малейшего понятия, что следует сказать!

— Он забыл! — простонала женщина, стискивая кулаки в бессильной ярости.

Внезапно раздался полувздох-полускрежет, от которого мостовая под ногами у Жарвины содрогнулась. Подняв голову, женщина увидела, что бронзовая дверь дворца приоткрылась. За ней обнаружился холл, заполненный мерцающим туманом. А на пороге…

— Кликитагх! — крикнула Жарвина.

Кликитагх был босым и все в той же одежде из домотканой материи. Похоже было, что он не услышал крика Жарвины. Кликитагх тряхнул головой и нетвердыми шагами спустился по мраморным ступеням парадного крыльца. Он мимоходом взглянул на девушку, но взгляд его был отсутствующим, как будто она значила для него не больше, чем любой случайный прохожий.

— Кликитагх! — неуверенно позвала Жарвина.

Кликитагх с силой отшвырнул ее в сторону и, пошатываясь, исчез в темноте. Толпа направляющихся в храмы богомольцев тут же отрезала его от Жарвины, а их болтовня заглушила ее крики.

— Смерть и преисподняя! — взорвалась Жарвина. Она резко развернулась и ринулась вверх по мраморным ступеням, спеша пройти в дверь, пока та снова не захлопнулась.

Василиски расслабились, улеглись и вернулись к прежней неподвижности.

Прежде, чем Жарвина поняла, что произошло, она уже оказалась внутри дома, в заполненном туманом холле.

Громкий металлический стук возвестил, что дверь все-таки закрылась. Жарвина была одна и испытывала такой страх, какого надеялась больше никогда в жизни не испытать. Туман был ярким, но плотным; Жарвине никак не удавалось понять, где же находятся стены. Взглянув вниз, женщина едва сумела разглядеть собственные ноги.

Внезапно ее охватила спокойная холодная ярость.

— Инас Йорл! — крикнула Жарвина. — Черт бы тебя побрал! Что ты натворил?

Все вокруг как-то странно и неприятно сместилось, как будто кто-то взял обычное пространство руками и завернул в спираль. Жарвина почувствовала, что теряет равновесие, хотя ее ноги по-прежнему твердо стояли на полу. Женщина выхватила нож и приготовилась отразить нападение, хотя и понимала, что любые физические действия не будут иметь смысла.

Потом туман поредел, и Жарвина узнала подземный зал, в котором она впервые, помимо своей воли, встретилась с Инасом Йорлом. Здесь стоял стол — такой длинный, что за ним могла бы усесться вся знать Санктуария. В дальнем конце стола восседала закутанная в плащ фигура. В зале витало гулкое эхо, от которого у Жарвины по спине побежали мурашки, — неведомое колдовство заставило толстые каменные стены звенеть, подобно колоколу.

Жарвина стояла неподвижно, как в первый раз, но теперь ее удерживала не какая-то внешняя сила, а смесь страха и гнева.

— У тебя не получилось! — обвиняюще воскликнула она.

Ее слова отразились от стен чудовищно огромного зала и превратились в слабое отдаленное эхо. Через бесконечно длинный промежуток времени Инас Йорл пошевелился.

— Нет, — ответил он высоким голосом. — Я добился успеха.

— Что? — Жарвина шагнула к магу. Казалось, что разделявшее их расстояние нисколько не уменьшилось; впрочем, в данный момент девушке вообще не хотелось находиться в обществе Инаса Йорла, а не то что приближаться к нему. — Тогда почему Кликитагх промчался мимо, как будто он меня не узнал? Хуже того, он отшвырнул меня с дороги, будто какую-то назойливую попрошайку! — Тут женщину пронзило еще одно воспоминание. — Но ты же говорил, что, если ты достигнешь успеха, Кликитагх умрет!

— Да, я так говорил. И тем не менее… Увидев, что Жарвина пытается мучительно разгадать загадку, Инас Йорл тяжело вздохнул.

— Иди сюда. Я все объясню.

Зал и стол сжались до более-менее нормальных размеров. Жарвина моргнула и обнаружила, что сидит на том же самом месте на том же самом стуле, что и сегодня утром. Невидимые руки пододвинули ей стул в тот самый момент, когда девушка готова была окончательно потерять самообладание.

Жарвина, не отрывая взгляд от мага, осторожно вернула нож в ножны. Если бы не янтарное свечение под бровями, никто бы и не подумал, что это тот же самый человек. Особенно странными были его руки — слишком длинные и гибкие. Он? Может, правильнее было бы говорить «оно»?

Но голос мага остался прежним, и говорил Инас Йорл медленно, будто каждый слог причинял ему мучительную боль.

— Я добился успеха, Жарвина. Чего мне это стоило, позволь умолчать. Возможно, последних клочков надежды, что еще таилась в глубине моего сердца. Я провел обряд, какого не пытался провести никто на памяти ныне живущих — не считая, конечно, меня… И обряд сработал.

— И что же получилось? — шепотом спросила Жар-вина.

— Я узнал, почему на Кликитагха было наложено проклятие.

Жарвина ждала продолжения. Поняв, что маг не собирается ничего ей говорить, она потребовала:

— Ну скажи же!

— Нет. Единственное, что я скажу тебе, — его наказание было справедливым.

— Я не понимаю!

— И не надо — тебе же будет лучше. Лучше бы никто этого не понимал. Если бы я догадывался, какое знание на себя взвалю… нет! К которому я себя приговорю — я бы и не заикнулся ни о какой помощи.

Жарвина представила себе, что может стоять за этими словами, и прикусила губу. На глаза у нее навернулись слезы — непрошеные, они в то же время оказались очень кстати, потому что скрыли полупризрачный вид, который принимал сейчас Инас Йорл.